А японцы думали, что тут нашей авиации видимо-невидимо. Впрочем, японцев в воздухе и не было, только, говорили, разведчик летал. Я слышал, уже в 44-м году его сбили, так нам говорили, что его экипаж пятьдесят два раза летал на нашу территорию».
В период пребывания в 938 ИАП Никита Павлович получил, наконец, офицерское звание, став младшим лейтенантом. Вскоре летный и технический состав полка отбыл в 24 ЗАП для освоения новой техники – истребителя Як-7Б. За два месяца летчики успели освоить практически всю программу обучения. Осталось лишь пройти боевое применение, но тут пришел приказ передать часть личного состава 938 ИАП на пополнение штурмовых авиаполков 12 ВА. В число откомандированных двенадцати человек попал и Никита Саатчиян.
«Жалко нам было с истребителей уходить, а за отказы по десять суток ареста давали. Тут еще Новиков с Худяковым* прилетали, собрали летный состав и говорили:
– Братцы, вы уж не обижайтесь, нам наступать нужно, – штурмовики сейчас нужны, а истребителей на прикрытие хватит».
Таким образом Никита Саатчиян в ноябре 1943 года попал в 967 ШАП (248 ШАД, 12 ВА, Забайкальский фронт), базировавшийся на аэродроме Домна западнее Читы, где был назначен старшим летчиком во вторую эскадрилью. Командир полка подполковник Никитин, оценив истребительное прошлое нового летчика, вскоре назначил его своим ведомым.
Освоение штурмовика прошло легко – шесть полетов на УИл-2 оказались достаточными для того, чтобы приступить к самостоятельным полетам на боевой машине – одноместном Ил-2 для выполнения программы боевого применения.
Условия базирования были неважными – галька, покрывавшая летное поле, летела из-под колес и калечила стабилизаторы, в результате чего технический состав полка был вынужден оборачивать дюралем их передние кромки.
На аэродроме Домна Никита Павлович наконец-то получил первый в своей летной биографии постоянно закрепленный за ним самолет – Ил-2М (прямокрылый) выпуска Воронежского авиазавода с бортовым номером 39. Машина имела некоторые отличия от других самолетов полка – пушки ВЯ-23 и дюралевые консоли крыла. Последнее весьма выгодно отличало ее от других самолетов полка с точки зрения прочности и маневренности. Рядом с аэродромом находился авиаремонтный завод, на который со всего фронта (Забайкальский военный округ имел статус фронта еще со времен Халхин-Гола) свозили на ремонт самолеты. По завершении ремонта каждой машине требовалось налетать пять часов. Заводских летчиков не хватало, поэтому на облет Ил-2 часто приглашались летчики 967 ШАП. В одном из таких полетов в январе 1944 года Никита Павлович едва не попал в аварию.
«Вызвали меня на завод, а погода неважная была ~ легкая поземка начиналась. А в начале полосы водонапорная башня была, и мы уже привыкли на четвертом развороте по ней ориентироваться. Ну, полетел я вдоль речки Ингоры (надо же на нем пять часов накрутить с двумя дозаправками). И вот уже Читу прошел, развернулся и обратно иду. А поземка увеличивается, так я газу прибавил и скорее домой. Долетел до аэродрома, а его уже и не видать – все метель закрыла, только верхушка башни из нее торчит. Ну, я снизился, сделал поворот, подобрал курс ноль, зашел на башню, убрал газ и нормально сел. Пробег заканчиваю и вижу, что на краю летного поля уже «санитарка» стоит. Ну, ничего, сел, даже испугаться тогда не успел. Только потом потребовал, чтобы без связи больше не летать, а на радиостанции в тот день выходной был».
Так прошел 1944 год, начался следующий. В июне 1945 г. 967 ШАП покинул аэродром Домна и перелетел на территорию Монголии, где до августа успел сменить несколько мест базирования. Впрочем, аэродромами назвать их можно было лишь с большой натяжкой – просто выбиралась точка в степи, где устраивались стоянки, капониры и землянки для летно-технического состава. В документах их так и называли – «точка». Сперва была точка «Дон», затем – «Клен», потом – точка у озера Ульцзя. К 9 августа полк находился на новой точке в пустыне Гоби. Условия базирования были очень тяжелыми – аэродром находился на высоте 1200 метров над уровнем моря. Самолеты шли на взлет лишь после продолжительного разбега, лениво поднимали хвост и нехотя набирали высоту.
Первые удары по противнику 967 ШАП начал наносить по приграничным японским укреплениям. Работали бомбами ФАБ-250. Истребителей противника в воздухе не наблюдалось, а зенитный огонь был вялым и неорганизованным. Забегая вперед, необходимо заметить, что за все время боевых действий в полку не было ни одного убитого или раненого и ни одного сбитого противником самолета. Впрочем, случай, когда из строя вышли сразу две машины, все же имел место. Одним из этих двух самолетов стал Ил-2М Никиты Павловича.
«В то время Сталин издал приказ: всем замполитам авиационных частей летать на боевые задания, а если не летает, то в пехоту его направлять. Ну, понятно, в пехоту никому не хочется, и наш тоже желание изъявил. Был у нас такой майор Докучаев, его в полкy никто не уважал. Он, когда здоровался, даже руку подавал, как, знаешь, дама для поцелуя. И вот меня как опытного пилота наш командир подполковник Никитин поставил к нему ведомым.
Я теперь даже не помню, почему это случилось, но нам было приказано взлетать четверками. И вот он на взлете не выдержал направление и полез на меня. Только оторвались, я, понятно, дал ногу и правее беру. Мне потом еще говорили: чего, мол, вверх не ушел ? Какое там вверх, когда на таком аэродроме мотор еле тянет! Я шел со скольжением и зацепил правой «ногой» капонир. Чувствую удар, убираю шасси, левая убралась нормально, а правая так и висит погнутая, хотя по приборам вижу, что пневматика в порядке. Ну, слетали. Еще на возвращении передо мной один летчик садился, украинец, уже забыл его фамилию, так тот не обратил внимания, что «солдатики» выхоли не до конца и сел «на полусогнутых». Сел-mo он нормально, а как отруливать начал, обе стойки сложились, и он на брюхо упал. Я на второй круг ушел, мне на посадочном «Т» правый рукав завернули, мол, правая не в порядке. Но я садиться на одно колесо не боялся, у меня уже такой опыт был. Я когда на И-153 летал, однажды стойка сломалась, так я притер его на одно колесо и только четыре нервюры помял. И вот стал я, значит, садиться на левую стойку и не удержал, самолет на пробеге упал- таки на правую сторону, встал на нос, постоял так и упал обратно, и хвосту него отвалился. Я, понятно, вылез со стрелком, сижу убитый. Подъезжает Никитин на «виллисе»: « Что случилось?». Я говорю: «Самолет разбил». Но он ругаться не стал, он-то видел, отчего все произошло. А тут заместитель командира дивизии подполковник Степанов прилетел. В соседних полках в тот день еще несколько самолетов расколотили, так он с нами даже разбираться не стая:
– Вы разбили самолеты ?
– Так точно!
– Обоим по десять штрафных вылетов!
То есть мы их выполнили, нам их записали, но при представлении к наградам они не учитывались».
С удалением линии фронта 967 ШАП перебазировался на территорию Китая. Длительное время не удавалось перелететь хребет Большой Хинган – пошли дожди, и облачность закрыла перевалы. Наконец, после длительного перерыва, полк перелетел в Лубей и боевая работа возобновилась. Боевых потерь в полку не имелось, редкостью они были и в соседних полках. Людей чаще теряли по совершенно иным причинам.
