устремился Гриффин или кто-то из его людей. Джоанна не могла позволить себе даже бросить мимолетный взгляд в зеркало заднего вида, ибо прибрежное шоссе за землями Маккенна начинало извиваться, и все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы удержать машину на шоссе.
Вдруг слева и чуть впереди она увидела лужок, на котором высилось несколько старомодных стогов сена. Не зная, хватит ли сопротивления такого стога, чтобы хотя бы слегка замедлить скорость машины, Джоанна решила, тем не менее, что на лугу у нее больше шансов, чем на шоссе.
Колючая проволока ограды не послужила препятствием — сворачивая с шоссе на луг, машина просто повалила столб и разорвала проволоку в клочья. Джоанна с ужасом почувствовала, что машина начинает скользить, словно земля еще не высохла после воскресных дождей, и резко вывернула руль в отчаянной попытке направить автомобиль к ближайшему стожку.
Машина въехала в небольшой стожок, задрожала и замедлилась, с трудом преодолевая сопротивление. Джоанна продолжала бороться с рулем, целясь в следующий стог. Но тут машина вильнула и закрутилась на месте. Задний конец кузова врезался в другой стог, вращение несколько замедлилось, и наконец четвертый стог ее остановил. Разметав его, автомобиль страшно задрожал, двигатель взревел и резко смолк. Тотчас ветровое стекло и окна завалило сеном, и Джоанна оказалась в темноте.
С замечательной аккуратностью она нащупала ключ зажигания и повернула его. Потом сложила руки на коленях и долго сидела, слушая, как гулко колотится о ребра сердце.
До нее доносились какие-то смутные звуки, а потом с водительской стороны сено откинули, и дверца распахнулась.
— Джоанна?! Ты в порядке?
Голос Гриффина звучал резко и хрипло, да и такого мрачного лица у него Джоанне еще не приходилось видеть. Она хотела успокоить его, сказать, что жива и здорова, просто сильно испугалась. Но вместо этого почему-то спокойно произнесла совсем другие слова, отвечавшие на данный момент ее мыслям.
— Это третий раз.
— Со мной все в порядке, уверяю вас. — Джоанна попыталась улыбнуться доктору Бекету. — Честное слово!
— Похоже на то, — сказал он, откладывая стетоскоп. — Но вы пережили сильнейшее потрясение, Джоанна. И когда уровень адреналина в крови упадет, вы это почувствуете, уверяю вас, так что лучше я оставлю вас на ночь в больнице, чтобы вы были под наблюдением.
— Спасибо, не нужно.
— Послушайте, к утру у вас будет все болеть после этих кувырканий с машиной. Если вы у нас останетесь, мы по крайней мере сможем облегчить боль.
Джоанна покачала головой.
— Не обижайтесь, док, но я терпеть не могу больничных коек. Я хорошо себя чувствую.
Бекет посмотрел на дверь.
— Гриффин, будь добр, хоть ты скажи ей.
До этого момента не проронивший ни слова, Гриффин очень тихо произнес:
— Он прав, Джоанна.
Джоанне не хотелось показаться упрямой, но в то же время она никоим образом не собиралась оставаться в больнице, особенно не будучи больной. Кроме того, ей пришло в голову, что, хотя пока она и спокойна, реакция, без сомнения, наступит. Право же, если с ней случится истерика, то лучше пережить ее в одиночестве, а не под этим самым наблюдением.
Она посмотрела на Бекета.
— Спасибо, но лучше я все-таки поеду в отель. Если что-то случится, я вам позвоню. Хорошо?
— Полагаю, случится. — Он чуть улыбнулся. — По крайней мере выслушайте мой совет. Примерно через час у вас будет реакция на шок. Примите горячую ванну. Если сможете поесть чего-нибудь горячего — это тоже помогает. И постарайтесь расслабиться и успокоиться.
— Непременно все исполню, — с готовностью согласилась Джоанна.
— Хорошо. — Ободряюще притронувшись к ее плечу, он снова повернулся к двери. — Грифф, что с машиной?
— Всмятку, — лаконично ответил Гриффин. — Да и пастбище Билла Кука не в лучшем состоянии.
Бекет покрутил головой, но, ничего не сказав, вышел из смотровой.
Джоанна встала с кушетки.
— Если моей страховки не хватит, я сама возмещу ущерб, — торопливо сказала она, адресуясь к Гриффину.
— Глупости. За пастбище никого не штрафуют. — Он говорил по-прежнему хрипло.
— Но, кажется, у меня просто не было другого выхода, — продолжала волноваться она. — Или луг, или обрыв. Мне как-то не хотелось упасть с обрыва.
Гриффин оторвался от притолоки и вошел в комнату — мрачное лицо, сосредоточенные глаза. Подойдя к Джоанне, он, ни слова не говоря, вынул руки из карманов куртки и крепко обнял ее и поцеловал.
Джоанна была застигнута врасплох — она и не пыталась вырваться, причем вовсе «не потому, что это ей вряд ли бы удалось. Теплое, сильное прикосновение его губ вдруг показалось ей совершенно необходимым. Словно она очень долго и безнадежно искала что-то и вдруг нашла, когда уже и надеяться-то перестала.
Он гладил ее по голове, обводил пальцами скулы, и она, не раздумывая, крепко прижалась к его груди. Ее тело отвечало ему, как чуткий музыкальный инструмент руке мастера, касание которой извлекает из него только самые чистые ноты. Так, словно она была создана специально для него. И уверенность в этом была такой же сильной, как та необъяснимая тяга, что привела ее в Клиффсайд.
Гриффин, казалось, чувствовал то же. Его поцелуй был честен и прям — как сам акт любви. Овладение, простое и чистое. И Джоанна вдруг поняла, что если между ними и стояли какие-то вопросы, то теперь их нет.
Он наконец оторвался от ее губ с чуть слышным хриплым стоном. Но не отпустил ее, а покрепче обнял обеими руками и застыл. Она слышала, как сильно и часто бьется его сердце, — наверное, ее сердце билось в том же сумасшедшем ритме; и ей так хорошо было в его объятиях — ну просто хорошо, — что ей и в голову не приходило как-то протестовать или, не дай бог, вырываться.
— О, прошу прощения. Я хотел дать Джоанне мой телефон, на случай, если я ей понадоблюсь ночью.
— Немного не вовремя, док, — спокойно сказал Гриффин. Не выпуская Джоанну из объятий, он повернулся к двери. Совсем почему-то не смутившись, Джоанна взяла у Бекета протянутую ей карточку и мурлыкнула что-то вроде» спасибо «. Она тоже обнимала Гриффина за талию и не пыталась отпустить, смутно удивляясь себе.
— Прошу прощения, — повторил Бекет, с легкой улыбкой глядя на Гриффина.
— Забудем. — Гриффин повел Джоанну к выходу; Бекет проводил их до регистратуры.
— Завтра придет результат токсического анализа, — напомнил он Гриффину. — Он будет отрицательным, я уверен, но, по крайней мере, это будет документально подтверждено.
— Хорошо, спасибо, док.
Они вышли из больницы и направились к» Блейзеру «. Стемнело, но стоянка была хорошо освещена. Гриффин открыл перед Джоанной дверцу автомобиля, она села, но не успел он усесться сам, как на стоянку въехала полицейская машина.
— Я сейчас вернусь, — сказал он и пошел поговорить со своими людьми.
Минут через пять он вернулся, сел за руль и включил зажигание.
— Сегодня ты останешься у меня, — сказал он, и тон его был совершенно непререкаемым.
Она чуть вздрогнула — такого сурового голоса ей еще слышать не приходилось, но в ответ заметила только, что ей будет неплохо и в отеле.
Гриффин нажал было на газ, потом на тормоз; полуобернулся к ней и чуть ли не скрипя зубами заявил:
— Док сказал, что этой ночью за тобой надо будет присматривать, так вот я и буду присматривать.
— Гриффин…
— Джоанна, послушай! — хрипло и отрывисто сказал он. — Акселератор в твоей машине не» вдруг»
