Сенека.
Сенека
Фортуна всемогущая! Зачем ты мне, Довольному своим уделом, лживою Улыбкой улыбнулась, вознесла меня? Чтоб страх узнал, я? Чтобы с высоты упал? Уж лучше жить мне на скалистой Корсике,[308] Как прежде, вдалеке от глаз завистливых, Где сам себе принадлежал мой вольный дух. Всегда досуг имел я для излюбленных Занятий. Наблюдать мне было радостно Красу небес: природа-мать, искусница, Великие творения создавшая, Не создала величественней зрелища. Я наблюдал, как в небе Солнце движется, И Феба в окруженье звезд блуждающих, Как в обращенье неба ночь сменяет день, Как беспределен свод эфира блещущий. Коль он стареет — к хаосу слепому вновь Вернется мир; последний день придет тогда И небо, рухнув, погребет весь род людской, Забывший благочестье, — чтобы вновь земля Родить могла бы племя совершенное, Как в юности, когда Сатурн царил, над ней.[309] Святая Верность с девой Справедливостью, Посланницы небес, богини сильные, В тот век одни народом кротко правили, Войны не знавшим, не слыхавшим грозных труб, Не ведавшим оружья, городов своих Стеной не обводившим: был повсюду путь Открыт, и люди сообща владели всем. По доброй воле лоно плодоносное Земля им отверзала — мать счастливая, Детей благочестивых опекавшая. Сменил их род, лишенный прежней кротости. А третье поколенье, хоть не знало зла, Хитро искусства новые придумало: Зверей проворных по лесам преследовать Отважилось оно, и рыб медлительных Тяжелой сетью из реки вытаскивать, И птиц в ловушки дудочкой заманивать, И подчинять быков ярму, и грудь земли, Нетронутой дотоле, ранить лемехом, — И уязвленная земля плоды свои В священном лоне глубже скрыла. Новый век, Всех прежних хуже, в недра материнские Проник, железо отыскал тяжелое И золото и в руки взял копье и меч. Меж царств границы пролегли, и новые Воздвиглись города, и люди алчные Пошли к чужим жилищам за добычею, И кров родной мечом им защищать пришлось. С земли бежала, видя нравы гнусные И смертных руки, кровью обагренные, Астрея-дева,[310] звезд краса бессмертная. Воинственность росла и жажда золота, И, вкрадчивая язва, самый злой недуг, Весь мир земной объяла — к наслажденьям страсть; Ее питают наши заблуждения. В пороках, накопившихся за долгий срок, Мы тонем, и жестокий век нас всех гнетет, Когда злодейство и нечестье царствуют И одержимы все постыдной похотью, И к наслажденьям страсть рукою алчною Гребет богатства, чтоб пустить их по ветру. Но вот нетвердым шагом, с видом сумрачным Идет Нерон. Страшусь узнать, с чем он пришел. Входит Нерон в сопровождении префекта.
Нерон
Распорядись: пусть тотчас Плавта голову[311] И Суллы мне доставят. Исполняй приказ. Префект
Иду немедля в лагерь. Все исполню я. (Уходит.)
Сенека
