И, на удивленье пришельцу, глядящему в оба, Одно бесподобное ложе стояло особо. Красы небывалой и нежного телосложенья Царица на нем возлежала среди окруженья, Бесценным убором своим из камней самоцветных, Сверканьем огнистых алмазов и перлов несметных И собственным блеском сиянье чертога удвоив. Мандо́дари — звали владычицу здешних покоев. Была золотисто-смугла и притом белолица, И маленький круглый живот открывала царица. Сверх меры желанна была эта Ланки жилица! «Я Ситу нашел!» — про себя Хануман сильнорукий Помыслил — и ну обезьяньи выкидывать штуки. На столп влезал, с вершины к основанью Съезжал, визжал, несообразно званью, Свой хвост ловил, предавшись ликованью, Выказывал природу обезьянью. Хануман, поначалу приняв за Ситу главную супругу Раваны Мандо́дари, поразмыслил и убедился в своей ошибке: верная, любящая Сита не могла находиться в опочивальне Раваны. Она, скорее, лишила бы себя жизни.
Продолжая поиски, сын Ветра забрел в трапезную повелителя ракшасов.
[Трапезная Раваны]
(Часть 11)
Еды изобильем и пышным убранством довольный, Мудрец Хануман восхищался палатой застольной. Вкушай буйволятину, мясо кабанье, оленье! Любое желанье здесь может найти утоленье. Павлины и куры нетронуты были покуда, Под ними блистала, как жар, золотая посуда. С кабаниной сложены были в огромные чаши Куски носорожины, выдержанной в простокваше. Там были олени, козлы, дикобраз иглокожий И солью сохальской приправленный бок носорожий. Была куропаток и зайцев початая груда, И рыба морская, и сласти, и острые блюда. Для пиршества — снедь, для попойки — напитки стояли. На снадобьях пряных настойки в избытке стояли. Повсюду валялась браслетов блистающих бездна! Пируя, красавицы их растеряли в трапезной. В цветах и плодах утопая, исполнен сиянья, Застольный покой походил на венец мирозданья. Роскошные ложа расставлены были в трапезной. Она без лампад пламенела, как свод многозвездный. И эта застольная зала еще светозарней Сдавалась от яств и приправ из дворцовой поварни, От вин драгоценных, от ма́дхвики[256] светлой, медовой, От сладких настоек, от браги цветочной, плодовой. Ее порошком насыщали душистым и пряным. Чтоб вышел напиток пахучим, игристым и пьяным. Цветами увенчанные золотые сосуды, Кристальные кубки узрел Хануман крепкогрудый И чаши, где в золоте чудно блестят изумруды.
