И не было на́ поле счета убитымПод бивнем слона и под конским копытом.Шли ракшасы за победителем следом:Большая добыча была трупоедам!И бесы, увидев побоище это,Наполнили хохотом стороны света.Отцы в поединок вступали с сынами,А кони — с конями, слоны — со слонами,И все они ржали, ревели, вопили,И тьма уплотнялась от поднятой пыли.Живые вставали и падали снова,И мертвый раздавливал полуживого,И свой убивал своего, уповая,Быть может, что выживет он, убивая!Бежали от врат часовые, в какуюНеведомо сторону, все — врассыпную,Те — к северу, эти — в отчаянье — к югу,«О, сын мой!», «Отец мой!» — кричали друг другу,Но если отцы и встречались с сынами,То перекликались они именамиРодов своих, не узнавая обличий,И слышалось горе в том зове и кличе,И падал воитель, не зная, что рядом —Племянник иль шурин с безжизненным взглядом.Одни помрачились умом среди бедствий,Другие искали спасения в бегстве, —Из стана гнала их о жизни забота,Но лишь выбегали они за ворота,Гонимые горем, познавшие муки,Сложившие с робкою просьбою руки,С расширенными от испуга глазами,Без шлемов, с распущенными волосами,Без ратных доспехов, одежд и оружья, —Тотчас Критаварман и Крипа, два мужа,Не ведавших жалости, их убивали:Один из ста тысяч спасался едва ли!Чтоб сделалось поле добычей пожарищ,Чтоб этим доволен был их сотоварищ,Весь вражеский стан подожгли они оба.Огня — с трех концов — ярко вспыхнула злоба,И в стане пандавов, при свете пожара,Сын Дроны свирепствовал грозно и яро.Разил он отважных, рубил он трусливых,Как стебли сезама на землю свалив их,[159]Во прах повергал их, и до серединыМечом рассекал их на две половины.Ревущих слонов, и коней вопиющих,И воинов, с криками жизнь отдающих,Сын Дроны, разгневанный, сваливал в кучи, —И двигался дальше воитель могучий.
