Иль Яма всеправый свой скипетр уставил? И сына Панду Васудева наставил: «Карну обезглавь: да погибель обрящет, Пока из земли колесо свое тащит!» Внял Арджуна слову его, как приказу. Своею стрелой всегубительной сразу Он стяг сына Радхи низверг с колесницы, — Алмазом украшенный, цвета денницы, Усыпанный золотом и жемчугами, Встречаемый с ужасом всеми врагами, Войскам придававший отваги в боренье, Умельцев, художников лучших творенье, Сверкающий блеском сиянья живого, Пугающий обликом льва боевого, Стрелой сына Кунти повергнутый ныне, — Во прахе лежал этот стяг на равнине: Мечты о победе, о славе и чести Повергнуты были со знаменем вместе! Увидев повергнутый стяг величавый, «О, горе!» — вскричали твои кауравы, Уже не надеясь, что в схватке великой Одержит победу Карна солнцеликий. Сын Кунти извлек между тем из колчана Стрелу, что разила врага невозбранно, Как жезл многогневного Индры, сверкала, Как луч многодневного Солнца, сжигала, Людей, лошадей и слонов низвергала, Любое дыханье на смерть обрекала! Она, шестиперая, прямо летела, Как Индры стрела громовая, блестела, Взвивалась, насыщена кровью и мясом, Страшней становясь с каждым мигом и часом, — Не диск ли Нараяны смертоточивый? Иль это — ужасная палица Шивы? Иль это есть демон — кровавый Кравьяда, Для коего мясо сырое — отрада? Стрелу, наполнявшую страхом и дрожью Не только бесовскую рать, но и божью, Сын Кунти извлек, быстроту ее зная, — И сдвинулась разом поверхность земная Со всем, что в покое на ней находилось Иль было в движенье, росло и плодилось. Сказали святые на небе высоком: «Да мир не погубит она ненароком!» Извлек ее Арджуна славолюбивый И сблизил стрелу с тетивою Гандивы, И лук натянул, и уверенно, властно Он, сведущий в мантрах, сказал громогласно: «Да будет стрела, что сработана прочно,
