— Она опять мне сказала, чтобы я держался от них подальше.

— Маркус, не увиливай. Кто такая миссис Моррисон?

— Директор. Ты же знаешь, что, когда у меня неприятности, все вечно говорят, чтобы я держался от них подальше. Она сказала так про тех, кто украл кроссовки. — Он заговорил быстрее и выше на целую октаву. — Они преследуют меня. Каким образом я могу держаться от них подальше?

— Хорошо, хорошо, не лезь в бутылку. Ты ей это сказал?

— Конечно. Она просто не обратила никакого внимания.

— Ясно. Теперь иди домой и расскажи все своей маме. Какой толк рассказывать это мне? И еще ты должен ей рассказать, что прогулял уроки.

— Этого я ей не расскажу. У нее и без меня проблем хватает.

— Маркус, ты — ее главная проблема.

— А ты не можешь пойти с ней поговорить? С миссис Моррисон?

— Ты шутишь. С какой стати она станет меня слушать?

— Станет. Она…

— Маркус, я тебе не отец, не дядя, не отчим, я тебе вообще никто. Да никакой директор меня не станет слушать — и не должен. Не надо думать, что я знаю ответы на все вопросы, потому что это не так.

— Ты во всем разбираешься. Ты мне выбрал кроссовки.

— Ага, они произвели фурор. В смысле, они стали источником твоей вечной радости, не так ли? Сегодня днем ты был бы в школе, не купи я тебе эти кроссовки.

— И ты знаешь Кёрка О'Бэйна.

— Футболиста?

— Вообще-то, я сомневаюсь, что он и в самом деле футболист. Элли, видимо, пошутила так же, как ты любишь шутить.

— Но его зовут Кёрк?

— Наверно.

— Да это же Курт Кобэйн, ты, тупица!

— Кто такой Курт Кобэйн?

— Певец из группы 'Нирвана'.

— Я так и думал, что он певец. Волосы белые? Смахивает на Иисуса?

— Ну, наверно.

— Ну вот видишь, — торжествующе сказал Маркус, — ты и про него знаешь.

— Да про него все знают.

— Я — не знаю.

— Да, не знаешь. Но ты — особый случай, Маркус.

— И мама наверняка не знает.

— Да, наверняка.

— Вот видишь, ты обо всем знаешь. Ты можешь мне помочь.

Именно тогда Уилл впервые понял, какого рода помощь нужна Маркусу. После разговора с Фионой у него создалось впечатление, что Маркусу нужен был кто-то, кто мог бы заменить отца и ненавязчиво помочь ему вступить во взрослую жизнь, но это было совсем не так: Маркусу нужно было помочь стать ребенком, а не взрослым. И, к несчастью для Уилла, именно такого рода помощь он и был способен оказать. Он не смог бы помочь Маркусу повзрослеть, или справиться с суицидальной мамашей, или что-то в этом роде, но он легко мог объяснить ему, что Курт Кобэйн не играет за 'Манчестер Юнайтед', а для двенадцатилетнего мальчика, который учится в общеобразовательной школе в конце 1993 года, это, пожалуй, самая необходимая информация.

На следующее утро Маркус снова пошел в школу. Кажется, никто и не заметил его вчерашнего отсутствия: классная руководительница знала, что он должен был пойти к миссис Моррисон во время обеда, а миссис Сэндфорд, учительница истории, его не замечала даже тогда, когда он был в классе. Другие дети, может, и поняли, что он прогулял, но если они с ним не разговаривают, то откуда ему об этом знать?

Он наткнулся на Элли на перемене. На ней был свитер с Куртом Кобэйном, а рядом стояла подружка из класса.

— Курт Кобэйн не играет за 'Манчестер Юнайтед', — сообщил он ей.

Девочка из ее класса разразилась безудержным смехом.

— Да ты что! — сказала Элли с притворным ужасом. — Неужели они его выгнали?

Маркус на минутку смешался: может быть, Элли действительно думала, что он футболист? Но потом он понял, что это одна из тех шуток, которые до него не доходят.

— Ха-ха, — сказал он, и не думая смеяться. Именно это и нужно было сделать в такой ситуации, и он обрадовался, что в кои-то веки попал в точку. — Нет, он играет в… поет в 'Нирване'.

— Спасибо, что сказал.

— Пожалуйста. У моего друга есть один их альбом — 'Nevermind'.

— Он у всех есть. Могу поспорить, что нового альбома у него нет.

— Может, и есть. У него много чего есть.

— В каком он классе? Не знала, что кому-то в этой школе нравится 'Нирвана'.

— Он уже закончил школу. Он уже, вообще-то, взрослый. 'Нирвана' — это гранж? Не знаю, какого я мнения о гранже. — Да, Маркус и вправду не знал. Уилл дал ему послушать кое-что накануне — ничего подобного он раньше не слушал. Сначала, кроме шума и криков, он не мог различить ничего, но потом были и тихие места, и в конце концов он разобрал мелодию. Ему показалось, что такая музыка никогда не полюбится ему так же, как Джони, Боб или Моцарт, но зато теперь ему стало ясно, почему она может нравиться людям вроде Элли.

Девочки переглянулись и рассмеялись еще громче, чем в первый раз.

— А какого мнения, ты можешь о нем быть? — спросила подруга Элли.

— Ну, — сказал Маркус, — грохота, конечно, много, но ритм хороший, и картинка на обложке очень интересная. — На картинке был изображен маленький ребенок, плывущий под водой за долларовой бумажкой. Уилл что-то сказал о картинке, но Маркус забыл что. — Мне кажется, у нее есть значение. Что-то насчет общества.

Девочки посмотрели на него, потом друг на друга и засмеялись.

— Ты такой смешной, — сказала подружка Элли. — Ты кто такой?

— Я Маркус.

— Маркус. Крутое имя.

— Ты так полагаешь? — Маркус особенно не раздумывал над своим именем, но уж точно не считал его крутым.

— Нет, — сказала подружка Элли, и они снова засмеялись. — Пока, Маркус.

— Пока.

За последние недели это был самый длинный его разговор в школе.