— Боже, нам что, опять придется лезть к центру Земли, Вилли?

Он встал и громко рыгнул.

— Если вы думаете, что я буду проигрывать имеющийся материал где-нибудь в другом месте, то вы идиоты. Вы хотите слушать?

— Давай послушаем, Джош, — сказал я. — Я чувствую, там что-то важное.

— Ну, правильно, — хмыкнул Вилли. — Важное! Это заставит встать дыбом ваши чертовы волосы.

— Ладно, — согласился Джош. — Идем.

В этот раз мы спускались через дверь в конце станции. Шум метро по прежнему ужасал; те краткие мгновения, что он длился, мне казалось, будто я глотаю звук. Глубоко в пещере Вилли грохот поездов нью- йоркского Центрального вокзала был так же ужасен. Я бессознательно искал опору, когда почва сотрясалась под моими ногами, а пыль оседала в мигающих желтоватых узких лучах.

Внутри мастерской Вилли, казалось, было лучше; здесь, по меньшей мере, ящики, провода и трубки давали мне чувство реальности.

— Кого ты записал, Вилли? — нетерпелив спросил Джош.

— Всех, — крикнул он, устанавливая на верстаке магнитофон. Он вставил вилку в розетку. — Кого вам охота послушать сначала?

— Начнем с Сондерса, — решил Джош. — Финн, делай записи.

Это была одна из самых странных сцен, свидетелем которой я был: в девяноста футах под одним из самых крупных и оживленных железнодорожных вокзалов в мире вместе с неуравновешенным гением электроники и человеком, который общался с президентами и политическими титанами, я слушал серию записанных на магнитофон телефонных разговоров, которые могли решить судьбы и карьеры наиболее важных политических лидеров страны.

Я стенографировал, пока не почувствовал, что у меня отваливаются пальцы. Я записал не все — большая часть была оставлена для экспертов в Вашингтоне — но то, что я записал, в грядущие месяцы должно было потрясти страну.

Сначала Вилли включил диалог, который Сондерс вел со своего личного незарегистрированного в телефонной книге аппарата в квартире на Бэнк-стрит с адвокатом из Нью-Джерси, у которого был «контракт». Адвокат представлял родителей подростка, арестованного за покушение на изнасилование пожилой вдовы на севере Манхэттена. Пьяный мальчишка вошел за женщиной в подъезд ее дома и немилосердно избил ее, когда она оказала сопротивление его попыткам. Ее крики привлекли внимание патрульного, которому пришлось силой усмирять юнца.

Адвокат сказал Сондерсу, что он «позаботился о полицейском, который оказался дешевкой», но на судью требуется надавить из Сити-Холла.

Торговля была простой и по всем пунктам:

Потом Вилли поставил еще две ленты, одна о беседе Сондерса с Ремингтоном, разговаривающим по незарегистрированному личному телефону из Дарьена в Коннектикуте, а на другой — Сондерс разговаривал с Ремингтоном, находящимся в своем офисе на Пятой авеню. Было ясно, что когда Сондерс позвонил Ремингтону домой, он нашел его явно пьяного, так что язык у него заплетался. Позвонив второй раз, он гневно обругал своего партнера за то, что тот был таким идиотом и пьяницей. Ремингтон сокрушался и смягчил Сондерса большим количеством обещаний «расстаться с бутылкой»; затем Сондерс детализировал дело адвоката из Джерси; гонорар — 5 000 долларов.

На одной из наиболее шокирующих лент Сондерс беседовал с Ремингтоном в его доме в Коннектикуте, где оба обсуждали предложение Кеннета Биринга — этот человек, как говорил нам Бенни, представлял фирму со Среднего Запада «Делафилд Моторс» — продать городу сталь за 15 миллионов долларов по новой школьной программе. Цены были спекулятивными и затраты компании должны были окупиться в двадцать раз на каждое сделанное предложение. Здесь в первый раз Сондерсом было упомянуто имя Бенни Джелло. Он заявил Ремингтону, что хотел бы быть уверенным, что Бенни «засадят» на несколько лет, чтобы «его большой жирный рот был на замке».

— А если это не остановит его, мы должны поискать более сильное лекарство, Трев, — сказал он. — Этот мошенник может быть опасным.

Были также и звонки от Биринга, нечестного поверенного «Делафилд Моторс», звонящего по личному телефону Сондерса и настаивавшему на встрече за завтраком, чтобы расплатится за урегулирование дела с санитарным департаментом; звонок Сондерса Ремингтону, яростно обвиняющий того в том, что он был пьян на встрече с Бирингом, и отчаянный звонок Ремингтона Сондерсу, когда Ремингтон усолял Сондерса встретиться за ланчем в ресторане под названием «У Эрма».

— Ваш парень из Сити-Холла беспокоится за своего приятеля-пьянчугу, — отметил Вилли. Он бросил на стол узкую полоску фотографий.

— Мы спешно взяли фотографа и поместили его в машине через улицу. На этой полосе изображены Сондерс и Ремингтон, входящие в ресторан. Вы можете разглядеть вывеску.

Сондерс был легко узнаваем, стоя под маленьким навесом с надписью «У Эрма». Его компаньон, высокий, худой мужчина, жестикулировал. Вилли передал еще несколько полос.

Он подержал полоску негатива на свету.

— У меня не было возможности отпечатать их. Они показывают Биринга и Ремингтона, выходящих их ресторана в деловой части города. При входе Сондерс ничего не нес, у Биринга в руках был атташе-кейс. Когда они выходили, Сондерс нес кейс и гроши.

— Будет сложно доказать, что в кейсе были деньги, Вилли, — ответил Джош.

Вилли махнул рукой.

— Позднее он отдал его Ремингтону, который отнес кейс в банк и положил деньги на свой счет. Через несколько дней свою долю получил Сондерс, он не доверяет банкам, и отнес свои деньги в сейф на острове.

— А как насчет судьи? — спросил Джош.

— На подходе, — заявил Вилли. — Судьи, шлюхи, воры из Сити-Холла. Ты сказал, я нашел.

Записи разговоров судьи Таккера с Ремингтоном относительно управления имуществом театров Лукаса, старой театральной сети. Было очевидно, что судья в качестве главного судьи окружного апелляционного суда может назначить распорядителем любого, назначив самого себя окружным судьей, а потом сделав назначение распорядителя. Но была одна уловка. Судья намекнул Ремингтону, что тот должен купить акции его фальшивой компании по торговле недвижимостью. Ремингтон обещал это сделать, а потом позвонил Сондерсу, чтобы обругать старика как хладнокровного вора!

Позднее судья позвонил Ремингтону и сказал, что он вынужден взять еще заем у компании — Трансконтинентальной торговой корпорации, бутафории, которую они создали — поскольку собирается совершить путешествие в Европу. В этом разговоре Ремингтон напомнил судье, чтобы тот позвонил «мадам Эве», у которой есть для него «замечательный сюрприз». Судья обещал быть.

Ремингтон, как показали записи, немедленно позвонил мадам и предупредил ее, чтобы она «не портила отношения со стариком».

— Порадуйте старого ублюдка, даже если вам придется купить кнут, — заявил он ей.

Как показали ленты, именно телефон Ремингтона был очень деятелен той ночью, Сондерс был уведомлен, что судья хочет еще одной ссуды из «Трансконтинентальной корпорации», а дело по управлению имуществом Лукаса решит в их пользу. Биринг звонил, чтобы предупредить, что из чикагской компании в