модель совершенно не соответствует биологически обусловленным чертам менталитета белой расы. Она была нам навязана.

И если она хотя бы более ли менее приемлема для массы самих семитов (или людей, воспринявших в сущности семитское мировоззрение), то совершенно бесперспективна для потомков людей приледниковья, верных правильно понимаемому зову своей крови.

Иных выводов из этой главы сам автор не делает и за домыслы недоброжелательных оппонентов не отвечает.

Античная Греция чисто эмоционально у людей интересующихся историей и древней культурой вызывает впечатление некой яркой вспышки, цивилизационного прорыва. В сущности, в своё время она была единственной в Древнем мире страной такого рода. Иные государства были, как говорят нам историки, 'восточными деспотиями'. Этих деспотий было гораздо больше. Но именно Грецию Маркс поместил 'на магистральный путь' развития человечества, объявив остальных её современников некими маргиналами, характеризуемыми особой «восточной» формацией рабовладельческого общества.

Как мы показали выше, мы отнюдь не считаем львиную долю Первой империи некими маргиналами исторического пути. Именно в империи, как раз в её основных частях, которые можно отнести к 'восточным деспотиям', задолго до наших дней была заложена большая часть коллизий мировой истории и политики. В то же время не оставляет впечатление, что античная Греция в чём-то гораздо больше напоминает Европу Нового времени, чем своих имперских современников. И именно она является предтечей западной цивилизации и капитализма.

Поэтому, может прав Маркс, обозначив именно античную Грецию предвестницей и прародительницей европейской западной цивилизации?

Исходя из наших взглядов, изложенных в первой части, мы можем сказать, что это не совсем так. Просто в Древней Греции и на островах Восточного Средиземноморья сложилась ситуация по многим системо-образующим признакам напоминающая капитализм.

Греция и Кипр контролировали около 2/3 запасов медных и полиме-талличесих руд, на которых держалось все могущество Первой империи эпохи бронзы. То есть создался своеобразный 'избыток ресурсов' в рамках той технологии. А это есть первая предпосылка отходу от людоедской имперской или феодально-социалистической модели. Отсюда всего один шаг до развития рыночных отношений.

Разумеется, избыток природных ресурсов был только для одной отрасли хозяйства – бронзовой металлургии. Но эта отрасль была лидирующей в государстве и позволяла придерживаться узкой специализации в самой Греции.

Отметим, что избыток природных ресурсов автоматически предполагает относительный недостаток ресурсов трудовых. Разумеется, в рабовладельческом обществе дефицит трудовых ресурсов быстро преодолевается доставкой рабов. Но это процесс, несколько растянутый во времени. Тем более, что в Грецию, в отличие от Великой Армении, рабы доставлялись в основном по морю. И эта доставка шла параллельно с развитием судоходства. И не могла идти быстрее.

Поэтому в Армении временный дефицит трудовых ресурсов был продолен быстро, а в Греции медленнее.

Но даже в Армении этого краткого периода 'античного капитализма' (относительного избытка природных ресурсов при недостатке трудовых) хватило на то, чтобы наложить оттенок «буржуазности» на национальный менталитет армян. В Греции же процессы шли гораздо дальше. Более того, по мере роста притока рабов в бронзовую промышленность, возникал новый источник их дефицита в бурно растущем судостроении. И в этой второй, лидирующей в те времена отрасли Греция заняла монопольные позиции. Тем более, что природные условия Греции способствовали развитию судостроения и судоходства.

Таким образом, процесс бурного роста экономики и сохранения временного дефицита трудовых ресурсов создавал условия для 'не имперской' модели организации общества и некоторое время шёл в режиме 'самозатяга', по-научному автокатализа.

Был, наконец, и третий фактор в создании условий для обособления Греции. Поток рабов туда шёл из основного 'невольничьего резервуара' империи, с юга Русской равнины. Этот поток рабов был столь интенсивен, что обусловил быстрое изменение расового состава Греции. Она становилась скорее не семитской, а белой. Биологически обусловленные черты имперского менталитета размывались.

То, что первоначально Греция была частью Первой империи, не вызывает у нас сомнений. И то что её первоначальное население, формировавшееся в рефугиумах Балкан, было в расовом отношении близко к семитам, тоже достаточно очевидно и подробно обосновано нами при рассмотрении антропогенеза в Западной Евразии.

Так что вхождение в империю было предопределено и геополитикой тех времён, и, если так можно сказать, 'биополитикой', и самой логикой развития империи. Кстати, многочисленные подтверждения этой гипотезы есть у уже не раз упоминаемого нами Н. А. Морозова.

Но особая специфика вхождения Греции в империю, несомненно, имеется. Греция вошла туда во времена, когда наиболее одиозная модель государства была уже изжита. Греция чуть ли не сразу заняла привилегированное положение в экономике. Она сразу же начала развиваться по пути, который гораздо ближе к капиталистическому, чем феодально-социалистическому. Греция быстро и заметно «побелела» в расовом отношении. И при этом Греции не чувствовала себя периферией.

Она сразу стала фактически одним из экономических и технических лидеров империи, оставаясь при этом её политическими задворками. Такая ситуации не могла длиться долго. Греция не могла не начать отделяться от империи и политически.

И, скорее всего, отделилась. Однако империя и её наследники никогда не мирились с её отделением. Они по праву считали её своей. Её пытались завоевать все наследники Первой империи. Иногда безуспешно, как в первый раз Дарий. Иногда успешно и надолго, как Византия или Оттоманская империя. Иногда Греция переходила в успешное контрнаступление, как во времена Троянской войны или Александра Македонского.

Но это уже в сущности частности. Нас в данной коллизии интересует другое. Греческий прецедент был первым примером того, как империя, несомненно, способствовала развитию некоего региона. Ибо вне империи, имперской помощи в обеспечении рабами и имперского обеспечения сбыта своей высокотехнологичной продукции Греция не могла бы столь стремительно, буквально рывком, развиться в цивилизационный центр.

Но одновременно Греция стала первым примером того, как наиболее развитые регионы не могут и не