католическо-протестантского Запада.

И народ уже в XX веке выбрал в итоге эти стереотипы. Выбрал активную жизнь. Но ведь культура – это механизм порабощения более эффективный, чем голое насилие! И русский народ попал сейчас под каток этого насилия.

Но не православие может быть спасением от этого катка. Ведь именно оно подготовило условия для его нынешнего успеха.

Можно возразить, что православие консолидировало народ на борьбу с иноземцами, грозившими геноцидом. Как оказывается, это, мягко говоря, преувеличение. В самом деле, наиболее яркий пример такого рода – это участие Сергия Радонежского в подготовке русских войск к Куликовской битве.

Как теперь выясняется, не столь уж активное было его участие. Более того, вначале он вообще советовал Дмитрию оказаться в стороне от ордынских разборок. А потом присоединился к возобладавшему в элитных кругах мнению. Да и сама битва была именно выполнением вассального долга Дмитрия по обузданию узурпатора Мамая. Долга перед той же Ордой.

Это напоминает ситуацию такого рода. Допустим, сейчас некий американский деятель узурпировал бы власть в США. После последних президентских выборов это представляется вполне возможным. И законный президент США попросил бы своего вассала Путина (или его аналога) помочь восстановить порядок в Орде (пардон, в США). Путин-Донской соглашаются. Узурпатор злится и идёт мстить России. Атака отбита. Узурпатор терпит поражение. Законный президент восстановлен на троне и едет собирать дань с вассальной России.

Как вам такой сюжетец, читатель?

Но ведь события вокруг Куликова поля примерно такого же характера.

И молчать надо о роли кого бы то ни было в этой разборке, а не выпячивать своё участие в ней.

Однако, продолжим нашу тему. Подчеркнём, что православие не внесло ни одного значимого вклада в русскую цивилизацию. С ним не связано ни одно научно-техническое достижение. Мы не говорим о достижениях, сравнимых по масштабу с подвигом Сварога, но хотя бы что-то аналогичное научной деятельности католических монастырей, а потом католических университетов.

Ничего. Полная пустота. Только голое оболванивание. Голое холуйство перед интернациональной империей. Голое вытаптывание народной культуры. Без попыток дать хотя бы суррогатные альтернативы тому, что там было.

Симптоматично, что и в мистических технологиях православие весьма слабо. Оно явно проигрывает даже разгромленным остаткам арийского жречества в лице колдунов российской глубинки. Тех гораздо больше, чем православных чудотворцев.

Более того, даже в чисто религиозных откровениях православие весьма «застенчиво». Оно просто боится их. В Средневековье тех, кого посетили откровения, в России сразу посылали на дыбу. Не нужны православию откровения. Оно их даже не пытается приспособить к своим нуждам. Слишком слабо.

Не стоит думать, что, критикуя православие, автор является апологетом католицизма. Более того, католицизм сделал много вреда Руси. Именно католическое миссионерство помешало объединению Руси вокруг арийского по духу Литовского княжества, где 2/3 населения и большая часть элиты были русскими. Ведическое Русско-литовское княжество могло бы дать цивилизации очень много. Но католикам наплевать на цивилизацию. Во имя сиюминутных выгод они фактически внесли раскол в элиту этого княжества, который в итоге привёл и к его политическому краху.

Но именно поэтому слабость православия виднее как раз на фоне хоть каких-то достижений западных вариантов христианства. Хотя автор отвергает все варианты этой семитской религии.

Разумеется, православие – это не аналог первой, ещё террористической религии Первой империи. И не аналог второй, «наркотической». Православие – это вариант третьей попытки построить религиозные механизмы достижения гегемонии. Вариант, смягчающий не только перехлесты первых религиозных моделей, но и пытающийся смягчить само государство.

Этакий стабилизатор, не дающий государству-людоеду обожраться и потом умереть от заворота кишок.

И в этой ипостаси оно часто видится внешнему наблюдателю чуть ли не «утешителем» и «усмирителем» государственного террора. Но видеть эти моменты и не видеть то, что за всем этим стоит, значит за деревьями не видеть леса. Православие сначала делает всё, чтобы эта государственная машина установилась и набрала обороты, а потом немного её «успокаивает». Но успокаивает не из абстрактных соображений, а лишь для того, чтобы эту машину не разнесло.

Спасает одну жертву, чтобы дать возможность сохранившемуся людоеду завтра сожрать ещё десять.

Такое вот «милосердие».

Завершая разбор данной темы, подчеркнём, что выделять отдельно роль православия в драме российской истории вообще некорректно. Православие – это неотъемлемая важнейшая часть российской государственной машины. Без этой машины оно не мыслимо. В 1917 году, например, как только было отменено обязательное присутствие солдат на богослужениях, посещаемость служб упала в разы. И это на фронте, где стрессы стимулируют поиск «защиты для души».

Так что если одобряем мы действия государственной машины в целом, тогда надо одобрить православие. Не одобряем, тогда надо порицать и православие.

Позиция автора ясна. Мы людоедскую семитскую модель российского государства считаем антирусской. А значит, нам чуждо и православие.

Остальное уже частности. И тем не менее, мы не можем не упомянуть многие яркие эмоционально доходчивые детали, которые сейчас педалируются радикалами русского движения, увидевшими истинный смысл православия.

Так, например, в церковных службах около 3/4 времени посвящено молитвам и проповедям на темы Ветхого Завета. Сплошная семитская история. Сплошные Абрамы, Сары и Исааки (после этого некоторые смеют обвинять в семитизме протестантов!), и ни одного Ивана, не говоря уже о Вячеславах или Святославах.

Совершенно не русский в этническом отношении клир, начиная с самых первых священников и высших