Особенно тяжело это осознавать русскому человеку, знающему, какой ценой доставались эти победы. Известно замечание Меньшикова Петру I по поводу больших потерь под Нарвой: «Ничего, государь, бабы ещё нарожают». Однако не нарожали. Население России после Петра I сократилось на 20-25 %.

Известны колоссальные потери рекрутов во время войн с Турцией, которые вела Екатерина II. Это были потери не боевые. Людей морили «в процессе сбора».

Делалось ли это нарочно? Возможно, нет, а возможно, да. На этот счёт китайские имперские военные и политики были гораздо откровеннее. В эпоху Цинь, например, большие потери своих солдат были одной из целей военных кампаний. То, о чём в китайской империи говорилось открыто, тем не менее, свойственно любой империи. А признается это вслух или нет, не важно.

Не так ли «победоносный» Жуков бросал пехоту на минные поля, чтобы дать возможность пройти танкам. Хотя таких целей, как в империи Цинь, ему никто не ставил. Но напрашивается вывод, что аналогичные людоедские стереотипы по отношению к своим были просто вбиты в военный менталитет Российской империи. А СССР был прямым её наследником, только под новой вывеской.

Если говорить обобщённо, то все недостатки военной политики, заложенные ещё при Рюриковичах, были сохранены и в дальнейшем, вплоть до наших дней. Нарастал лишь масштаб негативных тенденций. Все результаты достигались в основном (исключения не в счёт) за счёт роста потерь. По стандартной имперской модели «единственного неограниченного ресурса государства – людей».

При этом военно-техническое развитие носило вынужденный, догоняющий характер. И всегда недооценивалось. Так, даже умнейший военный теоретик царской России генерал Драгомиров возражал против орудийных щитков. Они-де «поощряют трусость» у солдат.

Пожалуй, первым, кто по-настоящему оценил научно-технический фактор в войне, был «последний император» Сталин. Но об этом несколько позже.

Итак, подведём итоги оценки эффективности имперского нерусского государства в самой что ни на есть «государственной» сфере, в обороне:

1. Оборона осуществляется неэффективно, во всяком случае, не более эффективно, чем это делалось догосударственными структурами.

2. Цена этой обороны – существование государства, которое само наносит стране и народу ущерб, сравнимый с ущербом от действий тех, против кого ведутся военные действия.

3. Военная политика зачастую просто бессмысленна. Более того, вызывает ощущение, что нанесение ущерба самому русскому народу составляет её главную цель.

4. Оборона не может обойтись без привлечения догосударственных форм военной организации народа.

5. Более того, наиболее конструктивные цели военной политики – территориальная экспансия и некие аналоги колониальных захватов – осуществляются в основном иррегулярными, догосударственными структурами вооружённого народа.

Именно в деле обороны страны и русского народа имперское государство показывает свою поразительно низкую результативность.

Весьма показательно, что наиболее масштабные победы последних двух столетий были достигнуты в войнах, получивших название Отечественных. То есть войнах, где государство расписывается в собственной профессиональной беспомощности и призывает на помощь народ, давая ему некие подачки морального плана и некие обещания, которые потом не выполняет.

Закономерен вопрос: а нужна ли русскому народу такая, с позволения сказать, «оборона»? А нужно ли ему такое государство вообще?

Имперская тема не обходится без обсуждения вопроса об экспансии. Защитники идеи имперской модели Российского государства постоянно педалируют вопрос о скудости ресурсов и суровости условий в Центре России. Ну никак не может просуществовать такой центр без различных бросков на юг или на запад.

Действительно, климатические условия Центра России более суровые, чем в Европе. Современная экономика России более энергоемка на единицу аналогичной продукции, чем экономика развитых стран Европы, на 20-30 %.

Но ведь и внутренние цены на энергоносители в России ниже мировых более чем в 2 раза!

Так что одной суровостью климата нельзя объяснять столь уж запрограммированную скудость русской жизни. Ресурс жизнеобеспечения надо рассматривать в комплексе.

Напомним, что в начале железного века именно Центральная и Западная Россия были наиболее благоприятны для того, чтобы сделать первый шаг в освоении железа. Следы одного из самых ранних производств железа находят как раз во Владимирской области.

Это ли не свидетельство, наоборот, аномально благоприятных условий для развития в те времена. Да и после имели место очень благоприятные сочетания условий для экономики как раз регионов, называемых ныне российской глубинкой.

В частности, наличие больших площадей лесных угодий, в то время как в Западной Европе леса были почти повсеместно сведены, в России не было дефицита деловой древесины и дров. В период между «лесным кризисом» в Европе и началом «революции угля» на Западе горячая пища считалась привилегией знати. Простонародье ело пищу холодную. Отсюда такая богатая культура различных салатов и холодных блюд в Европе. И мылось европейское простонародье редко, в основном прохладной водой.

Не было топлива для приготовления горячих блюд и тёплой воды для мытья. А в России в те времена с этим проблем не было. Следовательно, простые русские люди, каждый день евшие горячие ши и кашу и еженедельно парившиеся в бане, по этому критерию жили как европейская знать.

Это ли не парадокс «изначально нищей» России?

А знаменитый вопрос о русских дорогах? Да, зимний период, осенняя и весенняя распутица сильно осложняют перевозки грузов колёсным транспортом. Но, если перевозить зимой грузы на санях, в том числе по замёрзшим рекам, а летом водным путём по тем же многочисленным рекам, то окажется, что в России затраты на перевозку тонно-километра грузов будет ниже, чем того же тонно-километра гужевым колёсным транспортом в Европе.