отвечает менталитету арийской варяжской дружины. Оно дальше от откровенного семитизма православия.

Говоря о семитизме православия, не стоит переоценивать его длительную борьбу с «ересью жидовствующих» (это не наше выражение, а официальный православный термин). Значит, было с чем бороться. Значит, изначально вместе с православием было занесено довольно много откровенно семитской заразы. Кстати, на «ветхозаветность» православия всегда указывали католики в своих дискуссиях с ним.

Не надо кивать и на ветхозаветный уклон в протестантизме. Напомним, что многие самые первые предтечи протестантизма, тот же Ян Гус, критиковали католицизм, в том числе апеллируя к авторитету как раз православия. К авторитету всё той же ветхозаветности.

Ниже мы ещё напомним, какую долю в православных богослужениях занимают именно ветхозаветные темы. Но дело даже не в этих деталях. Православие, несомненно, ближе имперской модели. Это признают все. А корень семитского духа лежит именно в этой модели. А не в деталях идеологического или обрядового оформления религии.

Итак, княгиня Ольга не смогла довести дело до конца. Вполне правдоподобно выглядит предположение, что на территории Руси началась тайная война агентуры влияния православных против агентуры влияния католиков. Именно православные попытались перехватить начатую католиками христианизацию Руси, пользуясь своей территориальной близостью к ней. Это противоборство настолько истощило обе стороны, что сын Ольги Святослав, поддержанный арийским жречеством и дружиной, прекратил процесс христианизации Руси, сказав своё знаменитое: «Вера христианска уродство есть».

В итоге Ольга обратилась за поддержкой к тем, кто оказался ближе, к византийцам. Приняла православие (повторно крестилась). И попыталась взять реванш уже с византийской помощью. Но потерпела поражение во внутреннем противостоянии.

А Святослав стал заклятым врагом Византии. Вероятно, в Святославе было что-то от истинного рыцаря. Он, в отличие от своего отца Игоря, понимал, что «князь кормится от своего народа, а богатеет за счёт народа другого». Святослав разгромил остатки Хазарии. Разумеется, не из альтруизма к русским, а согласно всё той же логике нормального князя, не испорченного семитским влиянием. Ибо в Хазарии было чего брать.

Потом настал черёд Византии. На этом проекте Святослав сломался. Совершенно нелепой в глазах современного политика, военного или спецслужбиста выглядит официальная версия гибели Святослава, будто он отправил часть дружины в Киев, сам пошёл с малой дружиной, попал в засаду и был убит.

Очевидно, что Святослава элементарно «сдали» многие его недоброжелатели в элитных группировках Киева. И можно однозначно сказать, в каких именно. Разумеется, в православных группировках, связанных с последним крещением Ольги в Константинополе, которые были в наибольшей степени ущемлены Святославом.

Кстати, имеются данные, что перед возвращением в Киев Святослав пытался устроить чистку своего войска именно от православных, которых подозревал в предательстве. Видимо, «не дочистил». За что и поплатился.

Однако сразу захватить власть православному лобби не удалось. Началась череда междоусобиц, которые не способствовали поиску новой идеологической модели.

Сын Святослава Владимир, победивший в этих междоусобицах, недолго экспериментировал с традиционными языческими культами. Понял, что они не соответствуют интересам власти, и принял решение крестить Русь. Причём крестить по самому ортодоксальному, про имперскому православному обряду, наиболее близкому исходному менталитету семитской Первой империи и наиболее соответствующему стремлению к абсолютной власти.

О перипетиях крещения Руси сказано много. А в последние годы особенно много. Теперь совершенно ясно, что крещение было насильственным и кровавым. Именно оно стало завершающим этапом завоевания Руси.

При этом важно даже не то, что Русь крестили. Важно то, что уничтожили старое языческое жречество. Народ лишился последней опоры в сопротивлении государственному гнету. Однако есть мнение, что за это русские получили некую «культуру».

Да, получили. Это была, широко говоря, культура православия. Но именно в рамках становления этой культурной традиции государство безжалостно уничтожало независимую народную культуру. Искусство скоморохов, народные песни и пляски, народные праздники, которые не смогли быть ассимилированы государственной культурой, преследовались.

Кстати, не только народное искусство искоренялось. Мы недоумевали, почему в России не оказалось народных школ единоборств. А оказалось, что они были, однако, вместе с песнями и плясками, вместе со скоморохами изведены и кулачный бой, и славяно-горицкая борьба. Сейчас они по крохам восстанавливаются энтузиастами.

В этой связи интересно отметить, что именно наступательный, победный дух, не имея национальной культурной окраски, обязательно реализуется в иноземных формах. Невозможно воспитать полноценного воина, предпринимателя, землепроходца, если нет соответствующего идеала. А если в национальной культуре, придавленной государством, «прописались» только униженные и оскорблённые? Русские мальчишки именно благодаря многовековым стараниям «православных государственников» могут учиться идеалам доблести и рыцарства у героев Дюма, Джека Лондона и Стивенсона, а укреплять свои мускулы в японских и китайских единоборствах. Таким образом, исподволь нарастает отчуждение наиболее энергичной части нации от культуры, считающейся национальной, а значит и от нации вообще.

А ведь были у нас и доблестные, весёлые и удачливые воины, и мастера русского рукопашного боя. Однако сверхсильному государству нужно слабое, послушное в своей массе население. Поэтому о своих «мушкетёрах» лучше забыть, а за образец взять чужих. А то, что накопление подобных тенденций в долгосрочной перспективе даёт полное отчуждение нации и от государства, и от культуры, церковную бюрократию в данный момент не волнует.

Обязательно ли именно такое поведение правящей верхушки к культуре своего народа? Отнюдь. В Англии, например, кулачный бой стал основой современного бокса, английская народная баллада стала «международным эталоном». Иными словами, если исторически складывается ситуация, когда именно народные «низовые» искусство, спорт, бытовые традиции поощряются или хотя бы не преследуются государством, они развиваются и, отшлифовываясь профессионалами, становятся стандартами мировой культуры.

Таким образом, именно православию русский народ обязан тем, что у него нет положительной альтернативы западному влиянию: или отказ от жизни, проповедь убогости, или культурные стереотипы