интересами за общее дело.

– Хорошо, хорошо, Агамемнон! Я компенсирую тебе потерю твоей рабыни из своей добычи. Но участия в войне вы от меня больше не дождетесь. Я приду за своей долей добычи потом, когда вы возьмете Трою.

Через два дня мор пошел на спад. А Ахилл устранился от всех дел и сидел в своем шатре, пьянствуя со своим другом Патроклом.

О том, что Ахилл выбывает из игры, троянцы узнали почти мгновенно. Хорошей контрразведки у ахейцев не было. Вернее, вообще никакой не было.

Троя ликовала, готовясь к масштабному контрнаступлению. Тем более, что о подходе армий фараона и царя хеттов в Трое знали.

От Афродиты.

Зевс пребывал в мрачном раздумье. С войной пора было кончать. Но как? Олимп сам был на грани внутренней войны. Симпатии богов определились, и их уже не скрывали. Если разразиться междуусобица, то Олимпу конец.

И так еле-еле находятся силы для взаимной поддержки молодости и здоровья друг друга. Даже простой раскол на два лагеря уже неприемлем. В каждом из этих лагерей не будет в достатке сильных ведунов.

Афродита и Аполлон это понимают. Но они готовы лететь на север.

А Афина и Гера слишком мало смыслят в ведовстве, чтобы это понять. Да и помешались на ненависти к Трое и лично Афродите.

Так что, ключевые фигуры раскола, его не боятся. Каждый по своим соображениям. Но от этого не легче.

Надо было что-то предпринимать.

А не совместить ли несколько дел? Не посетить ли Элевсинии в честь Афродиты в храмах союзников Трои? Узнаем, и потенциал этих союзников, и возможности жрецов соответствующих храмов сохранить верность олимпийским богам при тех или иных исходах войны.

Элевсиниями назывались игры и мистерии в честь богини любви и плодородия.

Пиры и оргии длились уже десять дней. Пора было возвращаться. Зевс узнал немного. Край разорен. Жрецы не боятся никакого исхода войны. Ибо понимают, что победителей в ней не будет.

Храмы едва выживают. Причем, в рядах жречества раскол уже произошел. Более или менее на плаву находятся храмы своих, троянских, покровителей – Аполлона, Афродиты, Артемиды.

Еще немного, и в нищету впадут не только храмы Афины, или Гефеста, но и самого Зевса.

Нет, с Троей надо кончать.

Потомкам, читающим Гомера, странно, что в войне в отсутствие Зевса тоже наступила пауза. Как будто под Троей уже сражались в основном не люди, а олимпийские боги.

Но так оно и было на самом деле! Боги все активнее вступали в войну. А измученные ей люди уже только шли на поводу у своих покровителей.

В отсутствие богов, и в ситуации отказа Ахилла участвовать в войне, ахейцы, в который раз, чуть не разбежались. Агамемнону с трудом удалось собрать войска.

И они двинулись на штурм Трои.

– Эй, Парис, если ты не трус, выходи! Решим все лично с тобой, и закончим войну! – прокричал Менелай.

Парис вышел ему навстречу.

Броски копья не принесли победы никому из них. В ход пошли мечи. От удара по шлему Париса меч Менелая раскололся. Забыл спартанский царь, что бронзовым мечом рубить нельзя.

Но ярость застила ему глаза. И, не обращая внимания на меч Париса, он начал тащить его в лагерь ахейцев.

Почему он схватил троянского царевича за шлем? А просто потому, что перед этим расколол о него свой меч. И сейчас шлем Париса олицетворял для Менелая все унижение и беспросветность этой бесконечной войны.

Парис даже не пытался ткнуть Менелая мечом. Как баран, он мотал головой, пытаясь освободиться от хватки мужа Елены.

Он попадет в плен и будет казнен, – подумала Афродита. И, отведя глаза воинам, подскочила к Парису. Маленьким кинжальчиком чиркнула по ремням шлема.

И тот, соскочив с головы Париса, оказался в руках ошеломленного Менелая.

От самого же Париса, Афродита тоже отвела глаза. И они бросились к Трое.

Исчезновение Париса смутило и возмутило ахейцев. Им уже было ясно, что дело не обошлось без помощи богов. И Парис, если говорить по существу, проиграл.

Но у Менелая украли победу, и ахейцы в ярости бросились на троянцев.

В этом наступлении показал себя Диомед. Во главе своего отряда он наступал в центре. Навстречу ему вышел ликийский царь Пандар. Поединок закончился гибелью Пандара.

Ахейцы бросились к телу павшего, пытаясь завладеть им. На пути их стал Эней, сын Афродиты.

Однако, в этот день Диомеду улыбалась удача. Ему удалось тяжело ранить Энея в бедро. Он бросился добивать раненного. С трудом удалось Афродите отвести глаза Диомеду.