Хаген поднялся, подхватил щит и меч и взглянул на своего спасителя. Это был Гизелер, весело улыбавшийся во весь рот.

— Все в порядке, герой?

Хаген кивнул:

— Благодарю.

— Не стоит, Хаген. Я всегда возвращаю свои долги, ты же знаешь.

Тронье огляделся: лошадь его потерялась в сутолоке битвы, однако вокруг было полно бесхозных скакунов, и вскоре он уже снова сидел в седле. Бургундцы продвинулись еще дальше вперед, но теперь скорость наступления замедлилась. Саксам, казалось, не было числа.

— Как твои раны, Гизелер?

Кровь сочилась сразу из трех глубоких ран на руках и ногах юноши, но Гизелер лишь отмахнулся:

— Не стоит внимания.

— Не стоит внимания? — Хаген нахмурился. — Возвращался бы ты назад.

— Посмотри на себя, Хаген, — упрямо возразил Гизелер, — Да и назад теперь вернуться не выйдет — сам погляди.

Наконец вьюга начала утихать, и теперь можно было охватить взглядом почти все поле битвы. Они находились в узкой долине, с двух сторон ограниченной лесистыми холмами, и в самом центре вражеского войска. Армия Людегера состояла из двух равных отрядов, продвигавшихся вперед на некотором расстоянии друг от друга. Один-то из них они и превратили своим внезапным нападением в разбегающуюся в панике толпу.

Но вторая половина Людегерова войска, рассыпавшаяся по холму, уже надвигалась на них слева — кипящая яростью масса людей и коней, стремящаяся отрезать бургундцам путь к отступлению и захлопнуть мышеловку, в которую они сами себя загнали…

Хаген чертыхнулся:

— Где же Зигфрид?

Гизелер протянул руку, указывая на самое острие бургундского клина:

— Там где-то. Кажется, он намерен выиграть войну в одиночку.

Пришпорив коня, Тронье рванулся вперед. Зигфрида он обнаружил очень быстро. Теперь, когда буря утихла, его широкоплечая фигура заметно выделялась посреди бушующего моря дерущихся. Мощнейшими ударами Бальмунга он косил врага направо и налево.

Хаген попытался продвигаться быстрее — но куда там: брешь, проделанная Ксантенцем во вражеских рядах, начала смыкаться, когда с обеих сторон холма в долину устремились свежие силы. Все чаще Хагену приходилось отбиваться от нападавших, и не раз его при этом спасали щит и кольчуга. Медленно, но неуклонно он все же приближался к Зигфриду.

— Людегер! — взревел Ксантенец. — Где ты? Перед тобою Зигфрид из Ксантена, разбивший войско твоего брата! Выходи и отомсти за него, если хватит мужества! — Несмотря на оглушительный шум сражения, голос его был слышен далеко вокруг, — Выходи, Людегер! Или ты трусишь?

Саксы напирали все сильнее, а ряды бургундцев редели все больше.

— Людегер! — вновь вскричал Зигфрид, — Где ты? Ты мужчина или трусливая баба?

Гневный рев служил ему ответом.

Прямо перед Ксантенцем ряды саксонских рыцарей расступились, и по образовавшемуся коридору стрелой пронесся всадник в кроваво-красном, отделанном золотом плаще.

Это был Людегер, должен был быть Людегер — Хаген знал его лишь понаслышке. Огромного роста, как и Зигфрид, такой же широкоплечий, но куда массивнее. Меч, который он сжимал в руке, нормальный человек удержал бы лишь двумя руками. Такого огромного, как у него, коня Хаген еще никогда не видел.

«Достойный противник Ксантенцу», — подумал Хаген, напряженно всматриваясь в Людегера. Битва вокруг Зигфрида и саксонского короля поутихла, саксы опустили оружие и расступились, образовав подобие арены для двух богатырей. Исход поединка должен был решить исход сражения.

Словно лавина из плоти и ярости, Людегер надвигался на противника. Зигфрид невозмутимо ожидал его. Он лишь немного подался назад, слегка приподнял меч и прикрылся щитом. Против Людегерова оружия он все равно был бесполезен.

Людегер скакал во весь опор, вращая над головой мечом; из-под копыт его коня летели камни и снег. Зигфрид отступил еще на шаг. Лицо его приняло сосредоточенное выражение — он, видимо, размышлял, каким образом ему одолеть противника.

Хаген затаил дыхание. Зигфрид выжидал до последнего. Он не отступил и не посторонился, а послал коня навстречу саксонскому королю. Лошади столкнулись боками. Меч Людегера, описав широкую дугу, чудом миновал Ксантенца и чиркнул по земле; Бальмунг в тот же миг взметнулся вверх, выбив сноп искр из оружия Людегера, — Зигфрид, похоже, рассчитывал сломать его. Но, судя по всему, саксонского короля он недооценил. Людегер развернул коня и вновь устремился на противника.

На этот раз Зигфрид среагировал с опозданием. Возможности уклониться от удара больше не оставалось, и Ксантенец, обеими руками схватив Бальмунг, парировал натиск Людегера. Хагену показалось, что удар, нацеленный в сердце Зигфрида, он ощутил на себе. Зигфрид вскрикнул, скорчился в седле, точно молнией пораженный, но все же удержался. Конь его как подкошенный рухнул на колени.

Многоголосый вопль раздался в толпе наблюдавших за поединком. Хаген побледнел. Немыслимое свершилось, невозможное стало реальностью! Зигфрид, победитель дракона, был повержен рукою простого смертного! Но Зигфрид не упал. Натянув поводья, он нечеловеческим усилием заставил своего коня подняться с колен. Бедное животное захрипело от невыносимой боли, запрокинув голову; из пасти его падали клочья кровавой пены. Молнией сверкнул клинок Бальмунга. И не успел Людегер опомниться, как смертоносный Бальмунг обрушился на его меч, сломав жуткое оружие пополам. Людегер пошатнулся. Чудовищный удар швырнул его вперед, на шею лошади. Конь Зигфрида, пытавшийся сбросить своего мучителя, все же повиновался хозяину: Зигфрид вновь понесся в атаку.

Людегер с трудом выпрямился в седле. Лицо его было искажено безумным ужасом.

— Пощади! — прохрипел он, — Прошу тебя… пощади, господин. Я сдаюсь.

Меч Ксантенца, занесенный для удара, опустился.

— Клянешься ли ты в верности Бургундии и будешь ли сохранять с нами мир, покуда жив?

— Клянусь, — Голос Людегера дрожал, он едва держался в седле. Удар Зигфрида полностью лишил его сил. — Все мое имущество принадлежит теперь Гунтеру Бургундскому — моя империя, золото и оружие. Сохрани мне жизнь, и я стану его рабом.

Медленно склонившись вперед, Зигфрид схватил поводья Людегерова коня.

— Война окончена! — вскричал он. — Слышите, саксонские мужья? Война окончена! Сложите оружие. Ваш король повержен.

Хаген словно очнулся от сна. Бургундцы и саксы, только что дравшиеся не на жизнь, а на смерть, теперь опускали оружие. Тут и там еще продолжались рукопашные схватки, но звон мечей смолкал.

Все было кончено. Они победили. Саксы были разбиты, невозможное свершилось — противника, превосходившего их вчетверо, они одолели не хитростью или гениальным тактическим ходом, но силой единственного человека.

Во второй раз Зигфрид в одиночку выиграл им войну.

Рана Хагена болела все сильнее. Он поднял руку, зубами стянул перчатку и прикоснулся к лицу: теплая липкая кровь струилась по щеке. Лицо опухло и онемело, к горлу подкатывала тошнота.

Вложив меч в ножны, он повернул коня. Чуть поодаль он заметил Гернота, слегка пришпорил лошадь и отпустил поводья, не в силах больше их держать. Однако в седле он старался сидеть прямо: никто не должен видеть, что Хаген из Тронье вот-вот упадет в обморок. Слева приближался Фолькер в сопровождении отряда всадников с высоко поднятыми копьями, на которых гордо реяли бургундские вымпелы. За ними следовали Гизелер с Румольдом.

Разумеется, юный Гизелер кричал громче всех:

— Мы победили! Гернот, Фолькер, мы разбили их наголову!

— Не мы, — резко оборвал его Хаген. — Зигфрид.

Гизелер было взвился, но, взглянув на Хагена, испуганно вздрогнул: