— Помешал? — В голосе Тронье звучала насмешка.

Хотя вопрос был обращен к Фолькеру, вместо него ответила Ута.

— Кажется, про нас, женщин, просто забыли с того момента, как здесь появились эти рыцари, — молвила она, — Поэтому мы с Кримхилд и спустились сюда — чтобы вы вспомнили о нашем существовании, — Она вздохнула, — Весь город переполошился. Даже служанки от нас сбежали.

— Ну, не часто городу выпадает такая честь — принимать в своих стенах Зигфрида из Ксантена. — Нескрываемое ехидство Хагена зажгло веселую искорку в глазах Уты; краем глаза Тронье заметил, как Фолькер вдруг вздрогнул.

— Какой он, дядя Хаген? — Голос Кримхилд слегка дрожал от волнения.

Хаген сделал вид, что не понял вопроса:

— Кто?

— Зигфрид! — Девушка сгорала от нетерпения. Она тряхнула волосами, поправляя красовавшуюся в ее волосах широкую ленту, расшитую драгоценными камнями, — их блеск, видимо, и привлек внимание Хагена, когда он стоял у окна. Должно быть, Кримхилд спустилась в зал несколько минут назад, — Убийца дракона! Это действительно он? Ты видел его? Как он выглядит?

Хаген сердито покосился на Фолькера:

— Да, это он. Не знаю, убивал ли он дракона, но этот человек — действительно Зигфрид из Ксантена.

Кримхилд пристально взглянула на Хагена.

— Твой голос звучит… как-то странно, — молвила она, — Вы с ним, видимо, не очень дружны, дядя Хаген, — Она бросила взгляд на Фолькера. Певец отвел глаза.

— Дружны? Этим словом не бросаются, Кримхилд. Я знаю о нем довольно многое, и если хотя бы часть из этого соответствует истине, то не все мне в нем нравится.

— Ты в чем-то его подозреваешь, — заявила Кримхилд. Голос ее был печален. Нет, даже не печален — в нем звучало разочарование. Будто у ребенка отняли любимую игрушку.

— Я не подозреваю его ни в чем, — продолжал Хаген, — Но и не доверяю ему. Рассказы о нем зачаровали тебя, так ведь? Его сила и отвага уже при жизни сделали этого человека легендарным, но не стоит обманываться внешним блеском, Кримхилд.

— Расскажи мне о нем, дядя Хаген, — взмолилась девушка. — Ведь тебе лучше, чем кому-либо иному, известны легенды, которые про него складывают.

— Ну какой из меня рассказчик? — Хаген попытался уклониться. — Почему бы тебе не попросить об этом Фолькера? Он же вроде бы только что говорил о геройских поступках Зигфрида, разве нет?

— Но я хочу выслушать эти истории из твоих уст, дядя Хаген! — настаивала Кримхилд, — Расскажи мне о его битве с драконом, — Она потянула его за рукав, заставив присесть, а сама расположилась подле него на подушке.

Но Хаген решительно покачал головой.

— Пусть говорит Фолькер, — сказал он. — Певец понимает в этом куда больше моего.

Кримхилд не обратила внимания на сквозившую в его замечании иронию, но Фолькер все понял. По его лицу было видно, что имей он возможность — вскочил бы и убежал отсюда.

— Рассказывай, Фолькер, — поддержала Хагена Ута. — Может, это развлечет нас при нашем постоянном одиночестве. Боюсь, пока в Вормсе гостит Ксантенец со своим отрядом, в наших покоях дни будут тянуться еще скучнее и тоскливее, чем всегда.

«А то, что он упустит по забывчивости, я дополню», — подумал Хаген. Взгляд Уты подтвердил, что именно этого она от него и ожидала. В ближайшее время Кримхилд несомненно услышит истории, которые рассказывают о Ксантенце, и, наверное, будет лучше, если она узнает их из уст Фолькера и его самого.

Вздохнув, Хаген откинулся на спинку стула и кивнул Фолькеру:

— Начинай.

С видимым усилием собравшись с духом, певец начал рассказ.

— Много слышал я о Зигфриде из Ксантена, — зазвучал нараспев его голос. — Еще на моей родине, в Альцае, да и везде, где я только ни бывал. Говорят, родителями его были Зигмунд, король франков, правитель славного города Ксантена, что на Рейне, и супруга его, Зиглинд.

— Так говорят? — перебила Кримхилд.

Фолькер кивнул.

— Ксантен не так уж далек от нас, но сам я там еще не бывал, — признался он, — И не видел короля Зигмунда и его супруги.

Кримхилд кивнула, и Фолькер, взглянув на Хагена, продолжал:

— Так вот, Ксантеном на Рейне правят Зигмунд и Зиглинд из рода Вальзунгов, а праотцем этого племени был сам Один, повелитель Аасов.

Голос певца постепенно приобретал силу и уверенность. Теперь это был Фолькер, каким его привыкли видеть, — неутомимый рассказчик, который мог петь ночи напролет — и ни один слушатель при этом не скучал. Даже Хаген поддался очарованию его пения, едва не забыв, что Фолькер рассказывает вовсе не обыкновенную историю, чтобы скоротать долгий зимний вечер.

— И вот у Зигмунда и Зиглинд родился сын. Уже ребенком был он столь силен и неукротим, что никто не мог с ним совладать. Отец гордился им, мать была счастлива, но заботы о сыне отягощали их думы. Вскоре родной город стал ему тесен, и собрался он в странствия по белу свету.

Родители Зигфрида были людьми мудрыми — они отпустили сына в поход, хоть был он совсем еще мальчиком. Но отец снарядил отряд своих лучших воинов, чтобы они повсюду сопровождали отважного юношу, но следовали за ним незаметно. Однако те быстро увидели, что Зигфрид не нуждается в их защите, с любой опасностью справляясь своими силами. Так год за годом странствовали они по белу свету — сначала вдоль берегов Рейна, а затем — дальше на север, где царит зима и вечный холод.

Долгий путь проделал Зигфрид, много совершил подвигов. И вот однажды в дремучем лесу он наткнулся на кузницу. Издалека он услышал звон металла и удары молота, а на небе полыхали отсветы раскаленного горна, как будто попал он в кузницу самого Тора. Любопытство охватило юношу, он подошел ближе и зачарованно уставился на работающего кузнеца и его подмастерьев. Несколько часов пролежал он в тени кустарника, наблюдая, как из раскаленного железа возникают мечи и щиты. И лишь когда зашло солнце, он вышел из укрытия.

«Что ты тут ищешь? — обратился к нему кузнец. Это был гном — маленький ростом, но полный сил. Звали его Мим-кузнец, — В кузнице Мима не любят проходимцев».

«Не ослышался ли я! — не помня себя от радости, воскликнул Зигфрид, — Значит, ты — Мим, знаменитый кузнец, учитель Виланда? Я тоже хочу стать кузнецом, как Виланд. И с этой минуты буду твоим учеником».

Мим испытующе взглянул на Зигфрида. Он заранее знал о том, что Зигфрид у него появится, — ведь юный богатырь не случайно очутился в этом лесу. Он не заметил, как его направили сюда люди Зигмунда, потому что король франков заключил соглашение с Мимом-кузнецом. Народ гномов и Вальзунги поддерживали дружеские отношения, и отец Зигфрида попросил кузнеца, чтобы тот поумерил пыл его сына и обучил его ремеслу. Потому как ремесло кузнеца было единственным, где он мог приложить свою силищу.

«Ты выглядишь крепким парнем, — продолжал Мим, пристально разглядывая Зигфрида и удивляясь его росту и силе. — А крепкие ребята мне нужны. Ты окончательно решился?»

«Окончательно! Научи меня ковать оружие!»

И Зигфрид стал младшим подмастерьем кузнеца. Впервые расплавил он железо, и Мим дал ему самый тяжелый молот, приказав ковать. Задорно схватив молот, юный богатырь с силой ударил по наковальне. Словно от удара молнии задрожала земля, пень, на котором стояла наковальня, раскололся. Капли расплавленного железа, искры полетели в разные стороны. Мим в ужасе замер.

«Довольно, мой мальчик, этак ты разнесешь мне кузницу! Боюсь, не выйдет из тебя ремесленника. Потому как лишь тот, кто знает меру, становится мастером».

Зигфрид было разозлился, но Мим продолжал говорить — хоть сила юноши испугала его не на шутку — спокойно, помня свое обещание, данное королю Зигмунду. Солнце уже вновь взошло над лесом, и рыцари Зигмунда удалились назад, в Ксантен, — а Мим продолжал увещевать Зигфрида.