глубоко задевало Лукрецию, а искреннее сочувствие этого галантного солдата утешало ее, отвлекало от мыслей об унизительном положении, в котором она очутилась.
Собрав прислугу, Лукреция сказала:
– Собирайтесь в дорогу. Больше я не могу здесь находиться. В Феррару мы вернемся на барке, а по пути сделаем остановку в Боргофорте.
В угрюмой крепости Боргофорте Франческо спешно создавал условия для приема женщины, которую собирался сделать своей любовницей.
Такого возбуждения он не испытывал со времени своей юности. Слишком уж отличалась Лукреция от всех остальных женщин. Эта смесь скрытых страстей, эта внешняя невозмутимость – как причудливо они сочетались в ней!
Неотразимое очарование Лукреции отчасти объяснялось и тем, что во всей Италии нельзя было найти женщину, столь непохожую на Изабеллу.
Покорная Лукреция… и властная Изабелла. Какой контраст! Право, ему предстоит самое восхитительное любовное похождение в его жизни.
Говорят, еще недавно она была любовницей какого-то поэта. Так ли это? Могла ли у них быть физическая близость? Едва ли. Скорее, просто прогуливались по садовым аллеям, и он читал ей стихи, которые писал для нее; может быть, перекладывали эти стихи на музыку и пели дуэтом. Бывалому солдату такие развлечения просто смешны.
И все-таки он не отвергал возможность того романа. Он хотел сказать Лукреции: я могу дать вам все, что дал поэт, – и еще больше, чем он.
Он даже написал для нее венок сонетов. Правда, они не привели его в восторг. Но ему любые стихи – чьему бы перу ни принадлежали – казались одинаково глупой забавой. Каким же образом его сонеты могли быть глупее остальных?
Вот если бы ему удалось превратить эту жалкую крепость в какой-нибудь дворец! Увы, он не мог пригласить ее в Мантую – там была Изабелла, и она не дала бы им покоя. Маркиза позволяла ему иметь двух-трех любовниц, но связи с Лукрецией не допустила бы никогда в жизни.
Тем не менее эта любовная связь должна была наладиться, даже если начаться ей предстояло в убогой крепости на берегу По.
Опоры башен его слуги драпировали дорогими гобеленами. Прибывали музыканты. Прискакал гонец с письмом. Взглянув на бумагу, он нахмурился – послание было от Изабеллы.
До нее дошли сведения, писала маркиза, что ее супруг целиком поглощен переобустройством крепости Боргофорте под замок, пригодный для приема каких-то своих друзей. Этим обстоятельством она удивлена, поскольку услышала о нем не от маркиза, а от посторонних людей. Не кажется ли ему, что было бы гораздо пристойней, если бы он сам посвятил ее в свои планы? И разве не следовало бы супруге маркиза присутствовать на встрече с его друзьями?
Франческо впал в меланхолию. Он представил себе приезд Изабеллы, ее глумление над Лукрецией – наподобие того, которое позволяла себе во время свадьбы Альфонсо. Встречу в крепости он замыслил как предлог для соблазнения. В его планах не было места для Изабеллы.
Но вдруг он оживился. Бывалый солдат в нем взял верх над почтительным супругом. Проклятая Изабелла! Она распоряжалась всей Мантуей, а он, как последний дурак, ни разу не перечил ей. Но здесь не Мантуя.
В порыве злости он написал супруге письмо, в котором сообщал, что не намерен приглашать ее в Боргофорте. Она лишь недавно оправилась от простуды и не в состоянии выдержать такую долгую поездку. Он не только отказывается звать ее сюда – он запрещает ей покидать стены их замка.
Отправив это послание, он обратил все помыслы к интерьеру будущих покоев Лукреции. Позже Франческо одумался.
Немного порассудив, он был вынужден признать, что в глубине души боится супруги.
Вот почему он написал Изабелле второе письмо, которым уведомлял маркизу в том, что среди его гостей будет герцогиня Феррарская. Возвращаясь из Реджо, она сделает короткую остановку в Боргофорте. Со своей стороны он желает проявить любезность и пригласить ее в Мантую. Вне всяких сомнений, Альфонсо будет приятно, если его сестра сможет немного развлечь супругу.
Отдав это письмо посыльному, Франческо спросил себя, дурак он или нет. Если во время пребывания Лукреции в Боргофорте ему удастся осуществить свои намерения, то как это не бросится в глаза бдительной Изабелле?
Барка медленно приближалась к берегу полноводной По.
Не отрывая взгляда от проступавших в тумане очертаний ее черного корпуса, Франческо махнул музыкантам, и те заиграли нежную лирическую мелодию.
Вскоре Франческо различил золотоволосую Лукрецию, стоявшую на палубе в окружении нескольких женщин. На всех были яркие праздничные наряды. Когда барка причалила, он подошел к ее борту и помог Лукреции спуститься на берег. Сейчас она казалась еще более хрупкой, чем когда-либо. В печальном выражении лица было что-то по-детски трогательное.
Еще никогда и ни к кому Франческо не чувствовал такой жалости, смешанной с таким вожделением. Бедное дитя! – подумал он. Бедное, бедное дитя, как она настрадалась!
Он сразу понял, что ее пребывание в Боргофорте не будет сопряжено с таким весельем, какое входило в его планы. Следовательно, и любовницей она смогла бы стать не так скоро, как он предполагал. Но это было уже неважно. Имело значение только то, что он хотел, чтобы эта молодая красивая женщина снова начала радоваться жизни.
Сладкие звуки музыки показались ему и несвоевременными и неуместными на этом поросшем березами берегу, под стенами крепости.
Он сказал:
– Я слышал о вашей любви к музыке. И хотел бы сказать, что пока вы будете здесь, я постараюсь
