Чезаре огляделся, но в первое мгновение ничего не увидел – ярость застилала ему глаза.
Он попал в ловушку, уготовленную ему испанским наместником. Этим честным, совестливым человеком!
Затем его рука потянулась к рукоятке шпаги, но было уже поздно. На него набросились со всех сторон и крепко связали.
В ту же ночь Чезаре отвезли на корабль, который должен был доставить его в Испанию.
Когда в Меделану пришло известие о пленении Чезаре, Лукреция думала, что не выдержит нового свалившегося на нее горя.
Пьетро всеми силами утешал ее – то читал стихи, пытаясь отвлечь от мыслей о судьбе Чезаре, то говорил, что смерть ее брата не нужна королю Испании, намеревавшемуся держать в постоянном страхе нового Римского Папу. В его словах была доля истины. Живой Чезаре представлял немалую угрозу для Юлия.
– Не грусти, любимая, – обнимая ее, шептал он. – Все будет хорошо.
– Он меньше, чем кто-либо, приспособлен для жизни в тюрьме, – вздыхала она. – Как-то его там содержат?
Однажды он покачал головой и напомнил о том, что с Чезаре обошлись не так жестоко, как Чезаре обходился со своими жертвами.
– Он стал бы хорошим правителем – добрым и мудрым, – если бы у него не отобрали королевство, – сказала она. – У него были великие планы, и он часто обсуждал их со своим инженером фортификационных сооружений. Кажется, того звали Леонардо да Винчи. Они хотели построить санитарные каналы, через которые сбрасывались бы все городские нечистоты. Чезаре говаривал, что в его владениях люди забудут об эпидемиях чумы. Я не сомневаюсь, так бы все и было.
Пьетро попробовал перевести разговор на поэзию, но его стихи уже не так очаровывали ее, как в первые дни их знакомства.
Затем прибыли гонцы из Феррары. Они сказали, что старый герцог очень болен и лекари не надеются на его выздоровление. Братья Альфонсо – сам он в это время уехал по делам за границу – просили ее немедленно вернуться в Феррару.
Пьетро пожелал проводить ее и встретил перед самым отъездом, когда она в последний раз прогуливалась по садовым аллеям, с которыми у нее было связано так много светлых воспоминаний. Он стоял в тени деревьев. Подозвав Лукрецию, пылко обнял ее.
– Неизвестно, что смерть герцога будет значить для нас, – сказал он. – Но знай, дорогая, – я никогда не перестану любить тебя и благословлять те дни, которые мы провели вдвоем.
Она уже не смела задерживаться. В отсутствие супруга ее навещал Ипполит, и Лукреция предполагала, что ему было известно о ее любовных свиданиях с Пьетро.
Она выехала из Меделаны, но перед самым въездом в Феррару ей доставили письмо. Читая его, Лукреция чувствовала, что у нее горят щеки. Она помнила некрасивое, но обаятельное лицо мужчины, обещавшего спасти ее брата.
Он писал, что ему уже сообщили о событиях, происходящих в Ферраре и за ее пределами. Если в трудную минуту Лукреции понадобится друг, то он, Франческо Гонзага, будет готов прийти ей на помощь.
В город она въезжала с легким сердцем – этот человек знал, как успокоить ее.
В Ферраре она поневоле вспомнила те времена, когда Папа покинул Рим и возложил на нее все обязанности по ведению своих светских дел. Братья Альфонсо не имели ни малейшего желания заниматься хозяйством герцогства. Ипполит и Ферранте следили друг за другом. Сигизмунд молился и ходил на проповеди. А Юлий был слишком легкомыслен, и ничего важного ему не доверяли.
Вскоре в Феррару вернулся Альфонсо. Известие о болезни отца заставило его прервать поездку по Англии.
– Как герцог? – первым делом спросил он.
– Жив, мой господин, – ответил какой-то слуга. – Но очень плох.
Альфонсо облегченно выдохнул. Он вовремя вернулся в родной замок. Поздоровавшись с братьями и Лукрецией, он сразу направился в отцовские покои.
Когда старый герцог увидел сына, его лицо просветлело. Альфонсо бросился к постели больного и упал на колени, чтобы получить благословение.
– Альфонсо, сын мой, – прошептал Эркюль. – Я рад твоему приезду. Очень скоро Феррара перейдет в твои руки. Альфонсо, никогда не забывай традиций семьи Эсте и заботься о благополучии своей семьи.
Эркюль оглядел тех, кто стоял возле его постели, – сыновей и супругу Альфонсо. Он хотел еще что-то сказать, но не смог – слишком устал. Альфонсо это почувствовал и вдруг вспомнил о том, что его объединяло с отцом.
– Отец, – тихо произнес он, – что если в вашей спальне будет звучать музыка?
Герцог улыбнулся. Музыку он всегда любил – в последние минуты жизни она могла бы утешить его, отвлечь от тяжелых мыслей о будущем Феррары.
Альфонсо позвал музыкантов. Те смутились, но подчинились приказу и заиграли любимые мелодии его отца. Так, под плавные переборы арф и пение виолы, герцог Эркюль навсегда покинул Феррару.
Через день состоялась коронация молодого герцога.
Лукреция стояла на холодном зимнем ветру и ждала его возвращения из кафедрального собора. О его приближении она узнала по крику толпы, приветствовавшей нового правителя Феррары. Когда он подъехал к замку, она услышала поздравления в свой адрес. Лукреция невесело улыбнулась – она знала цену настроениям горожан. Завтра они могли снова ненавидеть ее.
