конников, и одеты они и вооружены, как турки, но на голове не носят уборов из полотна, называемых тюрбанами; люди они суровые и круглый год спят на открытом воздухе, как

и их лошади. Они все греки, родом из тех мест, которыми владеют венецианцы; одни из

Наполи-ди-Романия в Морее, а другие из Албании, из-под Дураццо. У них хорошие

турецкие лошади»[279]. Молине добавляет, что это люди «весьма странные, заросшие

бородами, без доспехов и без чулок, в одной руке они носят маленький щит, а в другой –

короткое копье»[280]. К легкой кавалерии принадлежит и то «великое множество

ломбардцев и гасконцев, лошади коих ужасны и привычны к повороту на скаку, французам же, пикардийцам, фламандцам и брабантцам непривычно было это видеть», отмечает в 1410 г. Монстреле, описывая воинскую свиту герцога Орлеанского[281].

Уже упоминавшиеся выше конные стрелки (арбалетчики и прежде всего лучники) –

распространенное явление в армиях конца Средневековья. В Англии конные лучники

появляются в начале царствования Эдуарда III. Например, в октябре 1339 г. король

Англии выдвинул к северным границам Франции, помимо отрядов союзников, примерно

1600 кавалеристов, 1500 конных лучников и 1650 пеших лучников и копейщиков. В

дальнейшем, с одной стороны, процент кавалеристов имел тенденцию к снижению, а с

другой – большинству лучников теоретически полагалась лошадь, даже если на поле боя

им приходилось спешиваться, чтобы сражаться, и из-за различных обстоятельств они не

могли заменить лошадь. Так, во время похода, завершившегося договором в Пикиньи

1475 г., Эдуард IV насчитывал в своей армии добрую тысячу кавалеристов и в десять раз

больше конных лучников[282].

Франция времен Валуа, быстро понявшая преимущества длинного лука, тоже

постаралась набрать в войско конных стрелков; конных арбалетчиков, в основном

испанского или итальянского происхождения, в армиях Карла V и Карла VI можно было

встретить немало. В начале XV в. соотношение было таким: один конный стрелок на двух

кавалеристов. Потом, после битвы при Азенкуре и, безусловно, вследствие большого

наплыва шотландцев, пропорция изменилась до двух стрелков на одного кавалериста, в то

же время, лук стали все больше предпочитать арбалету, так что по регламенту 1445 г.

комплектное «копье» включало в себя не менее шести человек и шести лошадей: кавалериста с двумя ординарцами и двух конных лучников, в распоряжении которых был

один верховой слуга. В подражание Франции Бургундское и Бретонское государства в

третьей четверти XV в. применили те же принципы организации.

В Италии, Испании и в большей части германского мира конные стрелки также

упоминаются, но встречаются реже.

Естественно, власти старались обязать набранных ими конных стрелков, как и

кавалеристов, иметь единообразное оружие нападения и защиты. В соответствии с

уставом флорентийских наемников 1369 г. каждый английский лучник, служащий в

отрядах наемников, например, у кондотьера Джона Хоквуда, должен был иметь

набрюшник или кирасу, железную шляпу (cappellino), железные перчатки, лук, стрелы, меч и нож. В контракте (endenture) 1440 г. времен английской оккупации Нормандии

предусматривается, что некий Джеймс Скидмор будет служить «в качестве кавалериста с

шестью лучниками в своем отряде, все – конные и все люди – хорошо подобранные, а

равно хорошо и достаточно вооруженные, экипированные и оснащенные, каждый

соответственно своему званию: означенный Джеймс Скидмор будет иметь полный доспех, при бацинете либо саладе с забралом, копье, секиру, меч и кинжал; все же означенные

лучники иметь будут добрые защитные жаки, салады, мечи и колчаны не менее чем по

сорок стрел»[283]. Рассказывая о кампании в Нормандии 1449-1450 гг., Жан Шартье, официальный летописец монархии Валуа, упоминает «лучников конных, облаченных