Розмиталь, «расположен на равнине и полностью окружен снаружи искусственными
рвами, а внутри стеной, фланкированной двадцатью пятью башнями, по каковой можно
возить тачки. На каждой башне есть по одному рыцарю для защиты оной, и она столь
просторна и обширна, что является его местом службы и жилищем»[264].
Территориальную принадлежность человека в XV в. тоже охотно связывают с
воинскими качествами рассматриваемых обществ. Свидетельство тому – «Книга по
описанию стран» Жиля Волопаса, прозванного Герольдом Берри, современника Карла VII, в которой сделана попытка выработать некую военную этнографию. Вот герцогство
Гиень: «Люди здешнего края отважны и легки на подъем, и добрые воины. <...> Все
простолюдины – арбалетчики». Швейцарцы: «Эти люди жестоки и грубы и воюют со
всеми соседями, даже если ничего от них не требуют; на равнине и в горах совместно
можно собрать для войны сорок или пятьдесят тысяч человек». В Верхней Германии
«добрые арбалетчики конные и пешие, и стреляют они из арбалетов, сделанных из рога и
жил, арбалетов добрых, надежных и крепких, ибо не ломаются». Королевство
Неаполитанское располагает «доблестными конными воинами, более многочисленными и
лучше оснащенными и одетыми, нежели еще где-либо в Италии». Венгры: «Их страна
часто ведет большие войны с сарацинами, и у них малые луки из рога и жил и арбалеты с
воротом, из коих они стреляют, и добрые лошади; они легко вооружены, и не любят они
для боя спешиваться». «Великое множество воинов» – в Чешском королевстве:
«Император и знатные князья германские, вознамерившись покорить их (чехов. – Примеч.
пер.) силой, вели великие битвы с ними и много людей из своих потеряли, но покорить их
так и не смогли. Когда они идут на бой с немцами, они связывают свои повозки
железными цепями, и есть у них палки прочные, на конце же палки железная цепь, а на
цепи шар свинцовый, и каждый удар таковой палки сражает человека, и оным способом
они всегда отстаивают свои укрепленные повозки»[265]. Здесь можно узнать описание
тактики чехов времен гуситских войн с использованием знаменитого
(Wagenburg), который по-французски называли также «замком на повозке» («chastiaul sur char» или «chastel charral»). Разумеется, Герольд Берри, автор подробной хроники
царствования Карла VII, не мог обойти молчанием военные обычаи англичан, которые
«добрые лучники и все суть воины. И когда их король желает вести войско, чтобы воевать
во Франции, либо в Испании, либо в Бретани, поскольку он воюет с королем Франции, а
означенные страны в союзе с королем Франции, – он направляет их морем для высадки в
оных странах, дабы заняли они там земли, какие могут, или же нашли смерть, ежели
встретят упорную оборону. Люди народа сего – жестоки и кровожадны. И сами они
способны в своей стране воевать друг с другом, и сражения великие устраивают, и таково
свойство оного королевства, и воюют они со всеми прочими на море и на суше, и все, что
добывают в чужих странах, являясь туда, отсылают в свое королевство, и тем оно
богато»[266].
Многие авторы выражают в той или иной форме убеждение, что война настолько
укоренилась в Западной Европе, что повлияла на все стороны жизни. Именно это
предлагает Оноре Бове, когда, описывая миниатюру, помещенную на фронтисписе его
«Древа сражений», объясняет использованный символ: «Недавно мне пришла фантазия
поместить в начале книги моей древо печали, и на самой вершине оного древа вы можете
видеть владык Святой Церкви, каковые терзают друг друга нападками, и распрями, и
войнами <...>. Далее же вы можете видеть великий раздор, баталии и смертоубийства, каковые происходят ныне меж христианскими королями и государями. Далее вы равно
можете видеть великий страх и смертоубийства в баталиях, что ведут между собой
дворяне и общины». Война присутствует на всех иерархических уровнях власти и
общества. Тот же автор, возвращаясь далее к аналогичной идее, пишет: «Я вижу все
святое христианство столь обремененным войнами и ненавистью, воровством и распрями, что разве с великим трудом можно назвать какую малую страну, будь то герцогство или
