Потом пришли новости с поля боя. Войска под командой Мальборо взяли Уденард, и Георг Август прославился своей храбростью. Он возглавил ганноверских драгун и привел их к победе. И хотя лошадь под ним была убита, он ринулся в гущу сражения и вызвал восхищение всех, доказав, что он такой же прекрасный солдат, как и его отец.

Даже Георг Людвиг был доволен сыном… впрочем, совсем недолго. Вскоре он понял, что успех сына на поле боя сделал его героем в глазах Англии. И так уже англичане, находившиеся в Ганновере, посылали в Лондон сообщения, что наследный принц для Англии предпочтительнее, чем курфюрст. В результате старая вражда вспыхнула с новой силой.

«Неужели сын пытается снискать расположение англичан? – размышлял Георг Людвиг. – Неужели он надеется, что они захотят обойти отца и предложить корону сыну?»

Георг Людвиг не горел желанием принимать корону Англии. Но после смерти Анны и Софии корона должна принадлежать ему, а не сыну. Георг Август может получить ее только после смерти отца.

Между тем ликующий Георг Август вернулся в Ганновер, готовясь принимать лавры и поздравления. Многие встречали его как героя, и он купался в славе. Мрачное недовольство отца не имело для него значения. По правде говоря, он был даже рад такому повороту событий. Георг Август не хотел, чтобы ненависть между ними кончилась. Он наслаждался своей популярностью. Ему нравилось думать, что народ Ганновера любит его больше, чем отца.

К тому же его встретила преданная жена с большим животом: она вновь ждала ребенка. Его встретил маленький Фрицхен, который кричал и прыгал от радости при виде своего храброго папы.

Георг Август еще никогда в жизни не был так счастлив.

И в пасмурный ноябрьский день Каролина родила второго ребенка – здоровую, крепкую девочку.

– Назовем ее Анной, – сказала курфюрстина, – в честь королевы Англии.

Каролина поддержала эту прекрасную мысль. И Анна Английская любезно согласилась быть крестной матерью Анны Ганноверской.

Георг Август, уехавший в армию еще до рождения девочки, написал Каролине письмо, в котором выражал свою радость по поводу этого события и благодарность жене, давшей ему так много счастья.

«Этот подарок твоей любви соединяет меня с тобой больше, чем что-либо другое. Покой моей жизни зависит от знания, что ты в добром здравии, и от уверенности, что ты по-прежнему чувствуешь ко мне любовь и нежность. Я постараюсь оправдать их всей мыслимой любовью и страстью и никогда не упущу возможности показать тебе, что никто в мире, дорогая Каролина, не может принадлежать тебе гак безраздельно, как твой Георг Август».

Каролина читала это письмо, держала на руках недавно родившуюся девочку, поглядывала на Фрицхена, сидевшего рядом на стульчике, и думала, что самые опасные годы ее брака миновали. Теперь она знала, как обрести счастье в жизни, которая ждала ее впереди.

Фургон проскрипел по главной площади Ганновера и остановился перед гостиницей. Среди прибывших пассажиров были мужчина и женщина, явно иностранцы. Но в последние годы Ганновер так часто посещали иностранцы, особенно англичане, что эти двое не привлекли к себе внимания.

Довольно потрепанные и грязные от долгого путешествия, они, казалось, думали только об одном: как бы поесть и устроиться на ночлег.

Вместе с другими путешественниками они вошли в гостиницу, где им отвели комнату и сказали, что ужин будет готов через час. Женщина сморщила нос, когда, проходя мимо кухни в свою комнату, почувствовала запах кислой капусты, сосисок и лука.

Едва закрыв дверь, женщина сбросила с головы капюшон плаща, вынула шпильки и встряхнула головой. Волосы, словно золотисто-коричневая шаль, упали на плечи и моментально превратили женщину в красавицу.

– У меня болит голова, – тихо проговорила она. Мужчина кивнул, вынул из кармана бутылку, запрокинул голову и долго пил, а она с презрением смотрела на него.

– Не так много, Генри, – вздохнула она. – Сейчас мы не можем себе позволить пьянство.

– Бу-бу-бу! – он хмуро взглянул на нее. – Какую жизнь ты заставляешь меня вести.

– Если бы ты слушал меня… – начала она.

– Знаю, знаю. Мы бы не были в таком положении, как сейчас. Мы жили бы при дворе доброй королевы Анны, а не искали счастья в Ганновере.

– Не забывай, нам нужно как следует пораскинуть умом.

– Этого ты мне не позволяешь.

– Генри, нам нельзя допустить осечки. Мы должны очень серьезно обдумать, куда поедем отсюда. Если у нас хватит ума, если мы сумеем завоевать расположение этих людей, то вернемся с ними домой. И тогда наступит наша очередь занять при дворе высокие места.

– Как же, только нас и ждали. Здесь шатаются сотни людей с точно такими же планами.

– Мы приехали в хорошее время. Если бы только нам удалось обратить на себя внимание. Если бы удалось понравиться им… Но если ты собираешься пить до одурения… Если собираешься пропить все деньги, какие у нас есть…

– А у нас есть деньги?

– Очень мало. Мне надо подумать… Серьезно подумать, что нам делать. Мы должны добиться, чтобы нас представили старой курфюрстине. Если я сумею это устроить, мы уедем отсюда совсем в другом положении. Говорят, чтобы ей понравиться, достаточно быть англичанами. И хотя у нас нет денег, мы с тобой знатного происхождения… И ты и я.

– Да, ты умная женщина.