смеха.

«Наверное, как обычно, шутит молодой лорд Стенхоп», – подумала Каролина. Ей не очень нравился этот маленький человек, почти карлик. Он так странно выглядел: голова огромная, тело, казалось, сгибается под ее тяжестью и маленький лорд вот-вот упадет. Он говорил высоким фальцетом, и голос был таким же непривлекательным, как и все остальное в лорде Стенхопе. Но не существовало яда страшнее его языка.

– Что вызвало смех? – спросила Каролина.

– Мы говорили, Ваше Высочество, о мадам Кильманзегге, – ответил лорд Стенхоп.

– Но что тут смешного?

– Достаточно посмотреть на эту леди, и тут же становится смешно.

– Наверно, милорд, вас легче рассмешить, чем большинство из нас.

– Очевидно не легче, чем Его Величество, который так любит развлекаться с ней.

В Лейстер-хаусе стало традицией с едва заметной насмешкой говорить о короле и его любовницах. Каролина всегда поощряла такие шутки, потому что считала, нет оружия эффективнее, чем смех.

– Вкус Его Величества так ярко выражен в облике этой дамы, что все остальные леди подходящего возраста, желающие завоевать его расположение, растягиваются и надуваются вроде той сказочной лягушки, которая соперничала с быком. Одни добиваются успеха. Другие лопаются.

Снова раздался взрыв хохота. Особенно выделялся звонкий смех Софи Хоув, которая заражала весельем других. Интересно, ей в самом деле так смешно или она радуется обществу Энтони Лаутера, с которым все время обменивается пылкими взглядами? Скоро хохотали уже все присутствовавшие, и даже Каролина позволила себе улыбнуться.

– Зато, – сказала она, – из-за своего цвета лица эта дама очень молодо выглядит, не больше чем на восемнадцать – двадцать.

– О да, мадам, – согласился Стенхоп, – на сто восемнадцать – сто двадцать килограммов.

Снова такой взрыв хохота, что у некоторых даже выступили слезы. Со Стенхопом так всегда. Каролина посмотрела на красивого лорда Гервея, стоявшего в другом конце комнаты. Он такой же умный, как и Стенхоп, но гораздо привлекательнее!

Вечер проходил успешно как большинство ее приемов. Каролина надеялась, что к ней заглянут Роберт Уолпол и его зять Тауншенд. Они заходили время от времени, и Каролина всегда радушно принимала их. Конечно, принцесса осознавала, что эти двое ищут только свою выгоду. Но если бы они открыто восстали против короля и перешли на сторону принца и принцессы, это был бы огромный шаг вперед. С такими людьми, как ее политические друзья, а также и с Га, Попом и Ньютоном, представлявшими искусство и науку, она могла бы создать блестящий двор, сравнимый с любым знаменитым двором прежних лет. А с таким двором было бы нетрудно заложить фундамент своей власти.

Каролина остановила взгляд на принце. Жизнь сама дарует утешение. Если бы муж не был таким тупицей, разве она сумела бы так быстро завоевать уважение, которым теперь пользуется? Разве смогла бы задавать тон, создав двор, соперничающий с королевским? А то, что она здесь задает тон, знают все, кроме принца.

Нельзя быть нетерпеливой. Нельзя принимать близко к сердцу неудачи последнего времени. Наступит день, и она вернет себе детей. Тогда у нее будет все, о чем она мечтала.

А пока надо ждать.

Принц резко встал из-за карточного стола и посмотрел на часы. Игра закончена. Ему надо идти к себе и готовиться к визиту. С тех пор, как Мэри Белленден ясно сказала, что не принимает его ухаживаний, он каждый вечер исправно посещал Генриетту. Его точность в таких вопросах стала объектом шуток.

– Принц, – рассказывали острословы, – все делает вовремя: ест, пьет, гуляет и занимается любовью.

Такие шутки давали простор непристойностям, и Каролина боялась, что Георг Август и она будут выглядеть комичными.

Если б только он не делал этого… Если б только он не делал того…

Эти мысли теперь постоянно вертелись у нее в голове. Но она никогда и намеком не выдавала своего критического отношения к мужу.

Принц ушел, и Каролина последовала за ним. Как всегда, он будет готов за десять минут до девяти и начнет с часами и руках расхаживать от окна к дверям, следя за движением секундной стрелки, чтобы войти в комнату своей любовницы ровно в девять часов.

Каролина пожала плечами. С этим она ничего не может поделать. Только очень юные девушки и дуры жалуются на любовниц мужа. Курфюрстина София научила ее этой мудрости.

Фрейлины помогли ей раздеться. Она твердо решила быть осторожной и доносить ребенка до своего благополучного разрешения от бремени. Она должна беречь свое здоровье и не позволять себе огорчаться, что бы ни выкинули король… или принц.

Одна из женщин замялась у двери и явно хотела остаться и сообщить что-то по секрету.

Каролина отпустила других и попросила эту остаться. Она раньше как-то не замечала новую девушку среди других, но сейчас увидела, что она очень хорошенькая.

– В чем дело? – спросила Каролина. – Что вы хотите мне сообщить?

– Ваше Высочество, думаю, я должна вам сказать… Думаю, это мой долг сказать вам…

– Да, слушаю, – Каролина насторожилась.

– Принц…

– Принц?