многочисленные стада рогатого скота давали в изобилии молоко, а земля возмещала сторицей земледельцу его труд. Теперь на этих великолепных пастбищах жиреют стада буйволов, зебр и антилоп, и там, где жило так много народу, не видно ни одного человека. С утра понедельника и до вечера субботы, на всем пути от Табачеу до Моачембы, которая находится на расстоянии всего 21 мили от водопада Виктория, мы постоянно проходили мимо разоренных и покинутых деревень батока и не встретили ни души. Батока были вытеснены из своей прекрасной страны набегами Моселекатсе и Себитуане. Несколько племен бечуанов и базуто, спасаясь от вождя зулусов, или матабеле, Моселекатсе, достигли Замбези выше водопада. Так как они происходили из района, где рек нет, то никто из них не умел плавать. Племя бамангвато захотело переправиться через Замбези, и один из вождей батока перевез их, но мужчин – на один остров, а женщин – на другой. Мужчин оставили умирать голодной смертью, а женщин забрал себе владелец переправы и его родственники. Секоми, нынешнему вождю бамангвато, который был тогда маленьким ребенком, удалось бежать, благодаря доброте одного незнатного батока. По-видимому, этот факт произвел неизгладимое впечатление на Секоми, так как он, хотя вообще отличается каменным сердцем, никогда не забывает справиться, как поживает его благодетель.
Ловкий Себитуане перехитрил предательских батока, настояв самым вежливым образом, чтобы их вождь оставался около него, пока все люди и скот не были благополучно переправлены. Затем вождь был щедро вознагражден как скотом, так и медными кольцами, снятыми Себитуане с собственных жен. Но как только макололо переправились, перед ними оказалось все племя батока. Макололо по сей день с гордостью показывают место на Леконе, недалеко откуда они стояли лагерем. Здесь Себитуане с воинами, которые были горсточкой по сравнению с окружающими их полчищами, стоял в ожидании нападения. Воины построились в небольшую плотную колонну, женщины и дети сторожили скот. Конечно, батока отступили перед этими людьми, которые закалялись годами в постоянной борьбе.
Свои последующие завоевания в этой стране Себитуане всегда оправдывал тем, что батока выступили против человека, спасавшего свою жизнь, который никогда не сделал им ничего плохого. По-видимому, батока никогда не были воинственным народом. Проходя по их стране, мы увидели однажды большую каменную пирамиду, и наш проводник рассказал нам о ней следующее:
«Когда-то давно-давно наши прародители решили напасть на другое племя. Здесь они остановились и сели отдохнуть. После долгого совещания они пришли к единодушному заключению, что вместо того, чтобы воевать и убивать своих соседей, – а может быть, и самим быть убитыми, – будет гораздо более достойным мужчин воздвигнуть этот каменный памятник в знак протеста против зла, причиненного им другим племенем. Сделав это, они спокойно возвратились домой».
Такие мирные люди не могли устоять перед макололо, ни тем более перед более воинственными матабеле, которые пришли сюда позднее и изгнали из страны даже макололо, победителей батока. Однако Себитуане, использовав тактику, которой он научился от батока, заманил крупные силы этого нового врага на другой остров и после того как они изголодались, расправился с ними. Тогда явилась значительно более сильная «собственная Моселекатсе» армия с каноэ, но Себитуане их снова перехитрил. Он собрал весь свой народ и скот на одном острове и так организовал его охрану, что никто не мог к нему приблизиться. Обескураженные, изнуренные голодом и лихорадкой, матабеле вернулись к водопаду и все, кроме пяти, были зарезаны.
Однако батока, никогда не проявляющие особой склонности к борьбе с людьми, – храбрые охотники на буйволов и слонов. Они бесстрашно подходят вплотную к этим огромным животным и убивают их большими копьями. Баньяи, долго терроризировавшие всех португальцев, были поражены смелостью и храбростью батока, которые решаются подходить так близко к слону.
Восставший против португальцев Чисака, уговорив предварительно группу представителей этого племени присоединиться к нему, разграбил все португальские виллы вокруг Тете. Португальцы заманили однажды двух человек из нашего отряда, Сининьяне и Матенгу, в экспедицию против Мариано, сказав им, что приехал доктор (Ливингстон) и послал за ними, приглашая их приехать в Сену. Узнав, что их обманули для того, чтобы заставить принять участие в вооруженной борьбе, они ушли из отряда.
Батока стоят на более высокой ступени цивилизации, чем другие племена: они сажают и охраняют различные плодовые и масличные деревья. Ни одно другое племя не сажает фруктовых деревьев и не воздерживается от их вырубания; здесь же мы видели эти деревья, посаженные правильными рядами, со стволами, достигающими до 2 футов в диаметре. Большому старому мосибе – дереву, дающему бобы с тонкой красной кожицей, которые считаются очень питательными, должно быть не менее 200 лет. Д-р Кэрк нашел, что мосибе является здесь единственной в своем роде породой, родственной только встречающимся в Вест-Индин. Мотсикири, которое иногда называют мафута, дает масло, вывозящееся из Инхамбане.
Рассказывают, что в древности два путешествовавших батока дошли до самой Лоангвы и, застав дерево макаан (Jujube or zisyphus) плодоносящим, взяли его семена и принесли к водопаду, чтобы посадить их. Два из этих деревьев можно еще здесь увидеть – это единственные деревья макаан в этом районе.
Батока и в другом отношении приблизились к обычаям более цивилизованных народов. У них есть постоянные кладбища – или на склонах гор, которые в силу этого становятся священными, или под старыми, большими, тенистыми деревьями. Они почитают могилы своих предков и водружают в изголовье могил самые большие слоновые клыки, а то и окружают их самой прекрасной слоновой костью. Некоторые другие племена бросают трупы в реку на съедение крокодилам, или, зашив в циновки, кладут на ветки баобаба, или бросают в каком-нибудь уединенном, мрачном месте, окруженном густой тропической растительностью, где их пожирают гиены. Но батока благоговейно хоронят своих покойников и потом считают это место священным. Батока, как и другие племена, признают испытание ядом муаве, но место предполагаемого колдуна часто занимает петух.
Недалеко от впадения Кафуэ к нам, на место нашей ночевки, явился мамбо, или вождь, с несколькими своими старейшинами и принес нам подарки. Лбы у всех них были вымазаны мукой, и они держались с необычной серьезностью. Незадолго до нашего прихода они были обвинены в колдовстве; уверенные в своей невинности, они согласились пройти испытание и выпить ядовитый напиток. Поэтому они совершили паломничество к священной горе Нчомокела, где покоятся останки их предков. Они торжественно обратились к невидимым духам, моля их засвидетельствовать невинность своих детей, и проглотили муаве. Их вырвало, и этим их невинность была доказана. Очевидно, они верят, что жизнь души продолжается после смерти, что души умерших знают все о делах тех, кого они оставили на земле, и бывают довольны или недовольны, в зависимости от того, являются ли деяния живущих хорошими или плохими. В это верят везде. Владелец большого каноэ отказался продать его нам, так как оно принадлежало духу его отца, помогавшему ему убивать бегемотов. Другой, когда мы почти уже договорились с ним о продаже его каноэ, отказался все же совершить эту сделку, увидев на дереве над своей головой большую змею: он заявил, что это дух его отца явился протестовать против продажи.
Некоторые из вождей батока, должно быть, были весьма предприимчивыми людьми. Землю одного из них, в западной части страны, с юга защищала Замбези, а с севера и востока ее окаймляло непроходимое, поросшее тростником болото, где вода держалась круглый год. Таким образом, вторжение в его владения могло быть совершено только через западную границу. У него явилась мысль, которую он и осуществил: прорыть широкий и глубокий канал, около мили в длину, от тростникового болота до Замбези. Таким образом образовался большой остров, на котором в полной безопасности от грабителей пасся его скот и созревали урожаи зерна.
Другой вождь, давно умерший, считал, что он нашел средство, излечивающее скот, который покусала муха цеце. Его сын Мойяра показал нам растение, неизвестное нашему ботанику, а также рассказал, как приготовлялось это лекарство: кора корня и (это должно понравиться нашим друзьям-гомеопатам) штук двенадцать цеце высушивались, а потом вместе растирались в мелкий порошок. Эта смесь дается скоту внутрь; потом скот обкуривают, сжигая под животными остатки собранного растения. Лечение должно продолжаться несколько недель, когда бы ни проявились признаки заболевания. Однако сын изобретателя этого средства откровенно признался, что не весь скот вылечивается при его помощи. «Ибо, – сказал он, – скот, как и люди, умирает, несмотря на лекарство. Однако, если стадо случайно попадает в зараженный цеце район и цеце его кусают, благодаря этому лекарству моего отца, Кампа-кампа, можно спасти часть его, а иначе погибает все стадо». Он поставил нам условие не показывать это лекарство другим; если бы оно понадобилось нам в этом районе, мы должны обращаться к нему; если бы мы были в этот момент далеко, то
