успели занять оборонительную позицию. Меньше чем через полчаса весь полк со своим полковником погиб, а Джаспер и еще восемь человек были схвачены. Их повели к индейскому лагерю вайндотов и…

Даже теперь ему было невыносимо вспоминать об этом. Время от времени тени этого прошлого зримо вставали перед ним, будто он видел их краем глаза. Он много думал об этом: прошлое умерло и похоронено, но не забыто. Полгода назад, выйдя через балконные двери бального зала на террасу, он увидел Сэмюела Хартли.

Хартли, в прошлом капрал, был одним из немногих, кто выжил в той бойне. Он рассказал Джасперу, что некий предатель в их полку выдал расположение полка французам и их индейским союзникам. Джаспер вместе с Хартли нашел долго разыскиваемого убийцу, который выдавал себя за одного из павших у Спиннерс-Фоллс — Дика Торнтона. Джаспер так и называл его — Торнтоном, хотя он был уверен, что это не настоящее его имя. Сейчас он находился в Ньюгейте по обвинению в убийстве. Но в ту ночь, когда Джаспер с Хартли его поймали, Торнтон утверждал, что предателем был не он.

Джаспер сжал коленями бока Белл, объезжая тележку, груженную фруктами.

— Купите сладкую сливу, сэр, — предложила ему стоявшая рядом с тележкой хорошенькая темноглазая девушка. Она кокетливо изогнула бедро, протягивая ему фрукты.

Джаспер одобрительно усмехнулся:

— Могу поспорить, она не такая сладкая, как твои яблочки.

Смех девушки еще слышался ему, когда он ехал по запруженной людьми улице. Он мысленно вернулся к своему делу. Как совершенно справедливо заметил Пинч, Торнтон отъявленный лгун, и все же Хартли никогда не сомневался в вине Торнтона. Джаспер усмехнулся. Что с него взять, Хартли был занят своей новой женой, леди Эмелин Гордон, первой невестой Джаспера.

Джаспер поднял голову и увидел, что подъезжает к Скиннер-стрит, которая вела прямо к Ньюгейт- стрит. На дороге возвышались вычурные внушительные ворота тюрьмы. После Большого пожара тюрьму перестроили и украсили подходящими к месту статуями, изображавшими мир и милосердие. Но чем ближе к тюрьме, тем более зловещей становилась атмосфера. Воздух, казалось, потяжелел от запахов человеческих экскрементов, болезней, гниения и отчаяния.

В одной из арочных опор находилось помещение смотрителя. Джаспер спешился в наружном дворе.

Стражник, прислонившийся к двери, выпрямился.

— Снова к нам, милорд?

— Как фальшивое пенни, Макгинис.

Макгинис тоже был ветераном армии его величества и потерял глаз в какой-то чужой стране. Голова у него была перевязана скрывавшей дыру тряпкой, но она сползла и стал виден красный шрам. Он кивнул и крикнул в сторожку:

— Эй, Билл! Снова приехал лорд Вейл. — Он повернулся к Джасперу: — Билл выйдет через пару минут, милорд.

Джаспер кивнул и дал стражнику полкроны — гарантия того, что, вернувшись, он найдет свою лошадь там же, где ее оставил. При первом же посещении этого ужасного места он сообразил, что щедрый подкуп стражников намного упрощает дело.

Вскоре из караульного помещения появился Билл, коренастый невысокий человечек с копной густых седых волос. В правой руке он держал знак своей должности — большое железное кольцо с ключами. Невысокий человечек повел плечом в сторону Джаспера и направился через двор к главному входу в тюрьму. Тяжелая, огромная тюремная дверь была покрыта резьбой с изображением наручников и украшена библейской цитатой: «Venio sicut fur» — «Я прихожу как вор». Билл оттолкнул плечом стоявших у входа охранников и ввел Джаспера внутрь.

Здесь воздух был еще тяжелее — застоявшийся и неподвижный. Билл провел Джаспера длинным коридором, и они снова вышли из здания. Затем пересекли большой двор, где заключенные бродили кругами или собирались в кучки, словно мусор, выброшенный волной на особенно отвратительный берег. Они прошли еще через одно небольшое здание, а потом Билл повел его по лестнице, кончавшейся камерой для приговоренных к смертной казни. Она располагалась под землей, словно для того, чтобы осужденные получили представление об аде, где им скоро предстоит остаться навсегда. Мокрые ступени были стерты ногами множества страдальцев.

В подземном коридоре было довольно темно — узники покупали свечи за собственные деньги, а цены были высокие. Какой-то мужчина напевал тихую тоскливую погребальную мелодию, время, от времени повышая голос. Кто-то кашлял, два голоса тихо ссорились, но в целом здесь стояла тишина. Билл остановился перед камерой, в которой находились три человека. Двое играли в карты при дрожащем свете единственной свечи. Третий стоял, прислонившись к стене около решетки, и выпрямился, завидев их.

— Славный денек, не правда ли, Дик? — окликнул его Джаспер, подойдя ближе.

ДикТорнтон наклонил набок голову.

— Не знаю. Как я могу знать? Джаспер тихонько прищелкнул языком.

— Прости, старина. Забыл, что ты не видишь здесь много солнца.

— Чего вам надо?

Джаспер вгляделся в человека за решеткой: среднего роста, с приятным, но не запоминающимся лицом. Единственное, что выделяло его, — огненно-рыжие волосы. Торнтон, черт его подери, прекрасно знал, что ему надо: Джаспер не раз говорил ему об этом.

— Надо? Да ничего. Просто я проезжал мимо и увидел прекрасные виды Ньюгейта.

Торнтон усмехнулся, но по его лицу пробежала странная судорога, которую он не мог скрыть.

— Наверное, вы считаете меня каким-то придурком.

— Совсем не считаю. — Джаспер оглядел рваную одежду Дика, затем опустил руку в карман и вынул монету в полкроны. — Я думаю, ты сто раз насильник, врун и убийца, но только не придурок. Ты ошибаешься, Дик.

Торнтон, глядя, как Джаспер вертит в руках монету, облизнул губы.

— Так зачем вы пришли?

— О! — Джаспер поднял голову и рассеянно посмотрел на грязный потолок. — Я недавно вспоминал, как мы, Сэм Хартли и я, поймали тебя на крыше в верфях. Шел страшный дождь, Помнишь?

— Как не помнить.

— Тогда, может быть, вспомнишь и еще кое-что: ты поклялся тогда, что предатель не ты.

Глаза Торнтона хитро блеснули.

— Нечего и клясться. Я не предатель.

— В самом деле? — Джаспер отвел взгляд от потолка и посмотрел Торнтону в глаза. — Видишь ли, я все-таки думаю, что ты лжешь.

— Если я лгу, тогда я умру за мои грехи.

— Ты и так умрешь меньше чем через месяц. В законе говорится: «Приговоренные должны быть повешены в течение двух дней после вынесенного приговора». Боюсь, они очень строги в этом отношении, Дик.

— Ну, это если меня приговорит суд.

— Приговорит, — тихо сказал Джаспер. — Не сомневайся.

Торнтон помрачнел.

— Тогда зачем я должен вам что-то говорить? Джаспер пожал плечами:

— Тебе осталось жить еще несколько недель. Почему бы, не провести их с набитым желудком и в чистой одежде?

— За чистый камзол и я скажу тебе кое-что, — проворчал один из играющих в карты.

Джаспер не обратил на него внимания.

— Так как же, Дик?

Рыжеволосый Дик смотрел на него с ничего не выражающим лицом. Он подмигнул и неожиданно прижался лицом к решетке.

— Ты хочешь знать, кто выдал нас французам и их друзьям скальпоснимателям? Ты хочешь знать, кто залил землю кровью там, у этих проклятых водопадов? Посмотри на людей, которых поймали вместе с тобой. Среди них ты найдешь предателя.