миссис Редд, бывшая любовница Джаспера.

А теперь это был ее муж, ее любовь. Мелисанда сжала руки в кулаки и направилась к этой группе.

Когда она была в нескольких ярдах от них; Вейл посмотрел в ее сторону и застыл. Она встретила взгляд его синих глаз, блестевших в прорезях черной атласной полумаски, и, не отрывая от него глаз, продолжала идти к нему. Окружавшие его люди расступались перед ней, и вот она уже стоит перед ним.

— Разве это не наш танец? — спросила она хрипловатым от волнения голосом.

— Моя возлюбленная жена, — он поклонился, — простите меня за мою непростительную забывчивость.

Мелисанда взяла предложенную им руку, торжествуя, что он так легко оставил ту женщину. Пока Джаспер молча вел ее сквозь толпу, она чувствовала сквозь ткань камзола и домино, как напрягаются его мускулы, и у нее перехватывало дыхание. Затем они присоединились к танцующим, заняв положенные танцем позиции. Он поклонился, она сделала реверанс. Они шагнули навстречу друг другу и разошлись, но его глаза не отрывались от ее лица.

Когда фигуры танца близко свели их, он шепотом сказал:

— Я не надеялся увидеть вас здесь.

— Не надеялись? — Она подняла под маской брови.

— Кажется, вы любите день.

— Разве?

Танец развел их, и она задумалась над этим странным заявлением. Когда, делая полукруг, они снова сблизились, она положила свою руку на его.

— Вероятно, вы принимаете привычку за любовь. Его глаза загорелись.

— Объясните.

Она пожала плечами:

— Все мои дела обычно совершаются днем, ваши же — ночью, но это не значит, что вы любите ночь, а я люблю день.

Он сосредоточенно свел брови.

— Возможно, — шепнула она, когда они расходились, — то, что вы делаете по ночам, всего лишь игра, к которой вы привыкли. Возможно, на самом деле вы предпочитаете день.

Когда они сошлись, он вопросительно посмотрел на нее:

— А вы, моя милая жена?

— Возможно, моя сфера все-таки ночь.

Танец опять развел их. Когда он снова свел их, от прикосновения его руки дрожь пробежала по ее телу.

Джаспер улыбнулся, словно зная, что происходит, когда он дотрагивается до нее.

— Так что вы собираетесь делать со мной, моя владычица ночи? — Они сделали круг, лишь кончиками пальцев касаясь, друг друга. — Станете моим проводником? Станете играть мной? Просветите меня, что такое ночь?

Они разошлись и раскланялись. Она не спускала с него глаз. Его глаза горели сине-зеленым светом. Когда они сблизились, он наклонился к ее уху, но их тела не соприкасались.

— Скажите мне, мадам, осмелитесь ли вы соблазнить такого грешника, как я?

Она взволнованно задышала, сердце затрепетало в ее груди, но лицо оставалось серьезным.

— Это надо считать вопросом?

— А какой вопрос вы бы предпочли?

— А вы позволите себе быть соблазненным мною?

Они остановились, танец закончился, и музыка умолкла. Глядя ему в глаза, Мелисанда присела в реверансе. Затем встала, по-прежнему не спуская с него глаз.

Он взял ее руку, наклонился и, целуя ее, прошептал: — О да.

Они отошли к стене, и их мгновенно окружили. Джентльмен в алом домино прижался боком к Мелисанде.

— Кто это прелестное создание, Вейл?

— Моя жена, — спокойно сказал Вейл, ловко притягивая Мелисанду к себе. — И надеюсь, вы не забудете об этом, Фаулер.

Фаулер рассмеялся пьяным смехом, кто-то бросил какую-то колкость, Вейл легко парировал ее, но Мелисанда не расслышала слов. Она слишком остро ощущала напор разгоряченных тел и злобный прищур недобрых глаз. Миссис Редд исчезла — навсегда, как надеялась Мелисанда. Вся ее программа выполнена: она нашла Вейла и танцевала с ним, а теперь хотела одного: вернуться домой.

Но он повел ее в толпу, крепко держа за локоть.

— Куда мы идем, милорд? — спросила Мелисанда.

— Я подумал… — Он рассеянно взглянул на нее. — Только что приехал лорд Хасселторп, а мне надо обсудить с ним одно дело. Вы не возражаете, не правда ли?

— Нет, конечно, нет.

Они подошли к группе джентльменов, толпившихся у входа в бальный зал. Они были заметно трезвее, чем те, с которыми раньше говорил Вейл.

— Хасселторп! Какая удача, что вы оказались здесь! — воскликнул Вейл.

Лорд Хасселторп оглянулся, и даже Мелисанда заметила его смущение. Но Вейл протянул ему руку, и тот был вынужден пожать ее, хотя в глазах его появилась тревога. Хасселторп был ничем не выдающимся, человеком среднего роста, с тяжелыми веками и глубокими морщинами на щеках и около рта. На его лице застыло мрачное выражение, как и подобало члену парламента. Рядом с ним стоял герцог Листер, высокий, крепко сбитый мужчина в сером парике. В нескольких шагах от них — красивая блондинка, давняя любовница Листера, миссис Фицуильям. Видимо, бал ей не нравился, и она стояла в стороне.

— Вейл, — медленно произнес Хасселторп, — это ваша милая жена?

— Да, — сказал Вейл. — Думаю, вы встречались с виконтессой на вечере в вашем доме прошлой осенью.

Хасселторп пробормотал что-то в ответ и склонился над рукой Мелисанды, а затем, как будто тут же забыв о ней, уставился на Вейла — на его лице не было и намека на улыбку. Что-то за всем этим скрывалось, она не могла знать — что именно, но одно было ясно — это мужское дело.

Мелисанда улыбнулась и положила руку на рукав Вейла.

— Боюсь, я устала, милорд. Вы очень расстроитесь, если я уеду домой пораньше?

Он повернулся, и она увидела на его лице неуверенность, но выражение лица лорда Хасселторпа, заметила она, смягчилось.

— Очень, очень расстроюсь, моя милая, но не стану вас задерживать.

— Тогда доброй ночи, милорд. — Она присела перед джентльменами. — Ваше сиятельство. Милорд.

Джентльмены поклонились, прощаясь с ней.

Она встала на цыпочки и прошептала Вейлу на ухо:

— Помните, милорд: еще только одна ночь.

Она направилась к выходу. Но, проходя через толпу, она услышала позади себя два слова, прозвучавших в группе оставленных ею джентльменов.

«Спиннерс-Фоллс».