нравственных устоев, потому что этот спектакль о прошлом, о дворянстве».
Вместе с тем П. признался, что в Тимиревой несомненно что-то было, что наперекор всему делало ее пребывание на сцене оправданным и убедительным. Не зря же уже позднее Анну Васильевну приглашали на роли благородных дам, аристократок в кино. К примеру, в фильм Бондарчука «Война и мир» и Гайдая «Бриллиантовая рука».
После выхода в свет в 1996 году книги «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна», материалы из которой частично использованы здесь, в журнале «Новый мир» появилась рецензия Ю. Кублановского.
Там есть один примечательный фрагмент:
«Недавно я спросил одну очень пожилую даму из Рыбинска о Тимиревой. «Высокомерная, замкнутая была», – вспомнила дама. «Да ведь с вами только разговорись, сразу бы донесли», – полушутя сболтнул я. Дама не возмутилась и согласно кивнула: «Это правда».
В одном из последних своих писем из Рыбинска Тимирева пишет, обращаясь к Маленкову: «Я – дочь известного музыканта В.И. Сафонова, который упоминается в «Советской музыке» в связи со 100-летием со дня его рождения… Не буду перечислять всех своих арестов, лагерей, ссылок – я сама потеряла им счет… 15-го января 1920 г. в Иркутске я была арестована в поезде адмирала Колчака и вместе с ним. Мне было тогда 26 лет, я любила его, я была с ним близка и не могла оставить этого человека в последние дни его жизни. Вот, в сущности, и все.
Мне 61 год, теперь я в ссылке. Все, что было 35 лет назад, теперь уже только история. Я не знаю, кому и зачем нужно, чтобы последние годы моей жизни проходили в таких уже невыносимых для меня условиях… Я прошу Вас покончить со всем этим и дать мне возможность дышать и жить то недолгое время, что мне осталось».
Реабилитирована Анна Тимирева была, как уже сказано в начале очерка, только в 1960 году.
Был ли Тухачевский врагом народа?[57]
– У меня нет однозначного суждения о том, что произошло с дедом в 1937 году и в предшествующий период, – сказала единственная прямая наследница «красного маршала», его внучка Нина Степановна Тухачевская. – С одной стороны, как мне представляется, не все сведения по делу Тухачевского обнародованы, с другой – распространено слишком много версий, каждая из которых опирается и на факты, и на «утки».
Отшумевшие на заре гласности и перестройки страсти вокруг «дела маршала Тухачевского» так и не смогли преодолеть «противоречий материала». Многочисленные публикации вроде бы не оставляли места для сомнений: Тухачевский – безвинная жертва сталинского коварства. Однако продолжают существовать и несколько иные мнения, которые условно можно выделить как минимум в три версии.
Одна из них, кстати, впервые была сформулирована в западной прессе еще в 1937 году: заговор военных действительно существовал, но был направлен не против cоветской власти, а лично против Сталина.
В уголовном деле Тухачевского сколь-нибудь серьезных подтверждений этой версии нет. Первое письменное заявление маршала после ареста датировано 26 мая 1937 года. Он писал народному комиссару внутренних дел Ежову: «Будучи арестован 22-го мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа. Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузов, Примаков, Путна и др., о чем подробно покажу дополнительно».
На допросе у наркома Тухачевский рассказывал: «Еще в 1928 году я был втянут Енукидзе в правую организацию. В 1934 году я лично связался с Бухариным; с немцами я установил шпионскую связь с 1925 года, когда ездил в Германию на учения и маневры… При поездке в 1936 году в Лондон Путна устроил мне свидание с Седовым (сын Л.Д. Троцкого. –
Сейчас трудно ответить на вопрос, что Тухачевский писал и говорил искренне, а что «выколотили» из него в НКВД. Речь о другом. В его свидетельствах нет и намека на антисталинский характер заговора, мнимого или действительно имевшего место.
По другой версии утверждается, что Сталин явился жертвой провокации спецслужб фашистской Германии, подбросивших сфабрикованные документы о «заговоре в Красной Армии». Здесь достоверным и доказательным можно считать лишь то, что в середине мая 1937 года на столе у Сталина действительно появилось досье на Тухачевского, которое в результате специально организованной (или же несанкционированной) утечки информации из спецслужб Гитлера стало достоянием сначала МИД Чехословакии, а потом и СССР. В нем, в частности, содержались записи бесед немецких офицеров с представителями советского командования, в том числе Тухачевским. А также письмо Тухачевского немецким единомышленникам, где речь шла о стремлении избавиться от опеки партийного аппарата и захватить в свои руки государственную власть. Сторонники этой версии считают, что досье было сфабриковано и в результате очень тонкой операции абвера подсунуто Сталину.
Третья версия в какой-то степени объединяет предыдущие, но ставит во главу угла коварство Сталина. В соответствии с ней досье на Тухачевского родилось в стенах НКВД, было подброшено немецким спецслужбам в надежде на то, что они, заинтересованные в «обезглавливании» Красной Армии, подыграют Сталину и помогут ему развязать антиармейский террор.
Интересно, что «наблюдательное производство» по Тухачевскому чекисты начали вести еще с 1922 года. К этому времени относятся содержащиеся в нем показания двух офицеров, служивших в прошлом в царской армии. Вдохновителем своей антисоветской деятельности они назвали… Тухачевского. Копии протоколов допросов были доложены Сталину, который направил их Орджоникидзе с такой многозначительной запиской: «Прошу ознакомиться. Поскольку это не исключено, то это возможно». Реакция Орджоникидзе неизвестна – он, видимо, не поверил клевете. Еще раньше в Наркомат по военным и морским делам жаловался на Тухачевского секретарь парткома Западного военного округа (неправильное отношение к коммунистам, аморальное поведение). Но нарком М. Фрунзе наложил на информацию резолюцию: «Партия верила тов. Тухачевскому, верит и будет верить».
Хранилась в «наблюдательном производстве» на Тухачевского и выписка из показаний арестованного комбрига Медведева о том, что ему еще в 1931 году (!) стало «известно» о существовании в центральных управлениях РККА контрреволюционной троцкистской организации. 13 мая 1937 года Ежов арестовал бывшего соратника Дзержинского А. Артузова, и тот показал, что в поступившей в 1931 году из Германии информации сообщалось о заговоре в Красной Армии под руководством некоего генерала Тургуева (псевдоним Тухачевского), бывавшего в Германии. Предшественник Ежова Ягода заявил тогда же: «Это несерьезный материал, сдайте его в архив». Ежов, якобы получивший указания от Сталина, был иного мнения, что выяснилось в середине мая 1937 года, когда следствие вдруг приобрело невероятно быстрый ход.
Почему же у Сталина «вырос зуб» на Тухачевского? Неужели маршал действительно хотел поменять «советское на немецкое»?
Полную лояльность Тухачевского советским властям подчеркивают даже германские должностные лица, имевшие с ним дело в 30-х годах. Так, немецкий дипломат Густав Хильгер в книге «Кремль и мы» передает содержание длительной беседы Тухачевского с советником посольства Германии фон Твардовским 6 октября 1933 года. Он пишет, что после прекращения Германией военного сотрудничества с СССР офицеры обеих армий сохраняли дружеские чувства друг к другу, о чем и заявил Тухачевский фон
