Илистые берега реки подсыхали. На плоской бурой равнине появлялись трещины и разломы. Когда Синтара вылезала из мутной серой воды, задние лапы ее вязли в прибрежной грязи и на ходу она пошатывалась. Драконы, подумала она, не приспособлены к жизни только на земле. После попытки искупаться с синей чешуйчатой шкуры все еще капала вода, сзади тянулся влажный след. Синтара расправила куцые крылышки, хлопнула ими, стряхнув множество мелких водяных брызг, и снова сложила. Помечтала о широком пляже с горячим песком, где можно было бы валяться, пока шкура не высохнет, а после отполировать до блеска когти и чешую. В этой жизни ей ни разу не довелось насладиться купанием в пыли, не говоря уж о славной чистке на песчаной отмели. Наверняка песок и пыль очистили бы ее шкуру от множества мелких кровососов, мучивших ее, как и других ее сородичей. Синтара по-прежнему ежедневно старалась ухаживать за собой, но не многие следовали ее примеру. К тому же пока они не избавятся от паразитов, в купании мало толку — ведь Синтаре приходилось жить бок о бок с этими неряхами. И все же она не желала отказываться от своего ритуала. Она дракон, а не тупая придонная саламандра, шныряющая в иле.

Лес, подступавший к берегу, затенял почти всю отмель. За те годы, что драконы вынуждены были тесниться здесь, они расширили прогалину. Некоторые из окружающих деревьев были умерщвлены случайно, когда драконы точили когти или терлись чешуйчатыми боками о стволы, пытаясь облегчить зуд от укусов паразитов.

Часть деревьев они погубили намеренно, расширяя территорию, раз уж больше некуда было деваться. Но одно дело — убить дерево, и совсем другое — повалить его и оттащить прочь. Когда дерево убивали, его листва облетала и до земли доходило чуть больше солнечных лучей. А повалить хотя бы одно из огромных деревьев не могли даже несколько драконов разом.

Солнце озаряло берег реки только в разгар дня и задерживалось на несколько часов. Синтара окинула взглядом их стаю — четырнадцать разлегшихся здесь драконов. Большинство из них спали или дремали, спеша насладиться теплом и светом. Делать им все равно было нечего. Более крупные драконы заняли самые освещенные места. Их сородичи поменьше легли там, где успели, в основном на участках, уже испятнанных тенью; самым мелким и слабым вообще достались затененные местечки. Но и на лучших местах едва ли было по-настоящему хорошо. Речной ил, высыхая, превращался в пыль, которая раздражала глаза и ноздри и заставляла чихать. И все-таки лучше было лежать в скудных лучах солнца. Кожа и кости Синтары так же истосковались по свету и жару, как ее желудок — по мясу.

Чешуя драконов, которые лучше других следили за собой, сияла на солнце. Кало, самый крупный из их клана, мерцал иссиня-черной шкурой — он заполучил самый освещенный клочок почвы. Его голова лежала не передних лапах, глаза были закрыты, а при каждом выдохе возле ноздрей поднимался крошечный фонтанчик пыли. Крылья, сложенные по бокам туловища, выглядели сейчас почти нормальными. Он редко расправлял их — и всякий раз слабые мышцы подводили.

Рядом с ним лежал Ранкулос, выделяясь ярко-алым пятном на фоне прибрежной пыли. Веки его серебристых глаз были сомкнуты — дракон спал. Он был плохо сложен, словно кто-то взял части трех разных драконов и соединил их между собой. Плечи и передние лапы были мощными, но к задней части туловище сужалось, а хвост напоминал огрызок. Крылья постоянно мели землю, не желая складываться. Жалкое зрелище.

Синтара прищурилась, увидев, как лазурный Сестикан вытянулся, расправив крылья, и занял ее место вдобавок к собственному. Его длинные тощие лапы подергивались во сне. Поблизости от Синтары и Сестикана сейчас спали несколько более мелких и слабых драконов. Их тусклые шкуры были покрыты грязью; во сне эти существа сбились в кучку, точно птенцы в гнезде.

Синтара не удостоила их вниманием на своем пути к цели. Один из драконов вскрикнул, два коротко рыкнули, когда она наступила на них. Один перекатился на бок, попав Синтаре под ноги. Она мотнула хвостом, чтобы удержаться на лапах, и хлопнула еще влажными крыльями, обдав мелюзгу холодными брызгами. Те ответили новыми криками, но никто не осмелился бросить ей настоящий вызов. Пробираясь на облюбованное местечко, Синтара намеренно прижала лапой распростертое на земле синее крыло Сестикана.

Сестикан удивленно зарычал и попытался откатиться прочь. Синтара сильнее навалилась на крыло, намеренно изгибая тонкие кости.

— Ты занял мое место, — прорычала она.

— Отпусти меня! — рявкнул тот в ответ.

Она приподняла лапу так, чтобы Сестикан едва-едва смог вытащить помятое крыло. Когда он прижал крыло к телу, Синтара опустилась в пыль. И осталась недовольна. Местечко хранило тепло тела Сестикана, но это был не тот обжигающий солнечный жар, о котором она мечтала. И все же она разлеглась, бесцеремонно отпихнув Верас, чтобы освободить себе побольше места. Темно-зеленая самка дернулась, обнажив мелкие зубы, а потом снова уснула.

— И не смей больше спать на моем месте, — предупредила Синтара большого лазурного дракона.

Она устроилась поудобнее, неохотно обвив хвостом туловище, вместо того чтобы вытянуть его, как ей хотелось. Но не успела она опустить голову на передние лапы, как Сестикан резко вскочил. Синтара зарычала, когда его тень упала ни нее. Один из мелких драконов, спавших с краю стаи, поднял голову и тупо спросил:

— Еда?

Вообще для кормежки было рановато. Но тут уже все драконы начали поднимать головы, а потом и вовсе вставать, стараясь высмотреть, что же это появилось на берегу.

— Это еда? — сердито спросила Фенте.

— Смотря насколько ты голодна, — отозвалась Верас. — Люди в маленьких лодках. Сейчас они вытаскивают лодки на берег.

— Я чую мясо! — заявил Кало.

И не успел он договорить, как вся стая пришла в движение. Синтара оттерла Фенте в сторону. Злобная зеленая драконица щелкнула на нее зубами. Проходя, Синтара хлестнула ее хвостом, но от большего воздержалась. Первой успеть к раздаче пищи было куда важнее. Поэтому она собралась с силами и, оттолкнувшись от земли, перепрыгнула через Верас. Высохшие крылья инстинктивно расправились — но впустую. Синтара снова сложила их по бокам и неуклюжим галопом помчалась к берегу.

Человечьи юнцы, стоявшие на берегу, в страхе сгрудились, прижимаясь друг к другу. Один закричал и побежал назад, к вытащенным на отмель лодкам. Когда драконы подошли ближе, к беглецу присоединились еще трое. Тем временем на узкой утоптанной тропинке, ведущей в лес, к лестницам, поднимающимся до самых человеческих гнезд, появились другие люди. Синтара почуяла знакомого охотника.

— Все в порядке! — крикнул он юнцам у лодок. — Они просто учуяли пищу. Стойте, где стоите, и встречайте их. За этим вы и приехали. Мы сейчас принесем мясо. Давайте сперва накормим их, а потом вы сможете подойти к ним поздороваться. Стойте, где стоите!

Синтара чуяла их страх. Юнцы что-то говорили друг другу, задавали вопросы и выкрикивали предостережения. Тем временем приближались охотники, толкая перед собой деревянные тачки. Каждая тачка была доверху нагружена мясом и рыбой — огромная куча, больше тех, что обычно им приносили. Синтара выбрала третью тачку и отпихнула от нее Ранкулоса. Тот рыкнул, но послушно удовольствовался четвертой. Люди, прикатившие тачки, как обычно, быстро отступили и остановились у опушки, чтобы забрать их, когда все драконы насытятся.

Синтара зарылась носом в груду мяса. Оно оказалось холодным, кровь давно высохла, мышцы затвердели. Этот олень, вероятно, был убит вчера или даже позавчера. Потроха уже подгнили, но Синтару это не смутило. Она кусала и глотала, кусала и глотала, пожирая мясо так быстро, как только могла. Пусть даже каждому из них дали целую тачку еды, вполне могла вспыхнуть драка за последние куски добычи, если кто-нибудь прикончит свою долю слишком быстро и решит поживиться чужой. Так уже бывало.

В спешке Синтара опрокинула тачку, уронив последние куски в пыль. Она подобрала все, но один речной карп оказался настолько грязным, что застрял у нее в глотке. Пришлось потрясти головой, но это не помогло: рыбина не пропихнулась. Не обращая внимания на остальных, драконица направилась к питьевой яме, где вода, сочившаяся из стенок, была не такой едкой, как речная. Синтара сунула в яму нос, набрала побольше воды, запрокинула голову и сглотнула. Проклятый карп так и стоял в горле. Еще один долгий