поднимались даже до верхних уровней кроны, не говоря уж о том, чтобы исследовать берега реки. Что, если места, которое их отправили искать, вовсе не существует? Что, если это просто сговор с целью заставить драконов и их сопровождающих покинуть Кассарик?

Тимара отбросила эту мысль, испугавшись ее — и не только потому, что мысль походила на правду. Девушка вдруг поняла: люди, с которыми она подписала соглашение, вполне могли изгнать как драконов, так и их хранителей, отправив их в бесконечный путь по болотистым берегам реки.

— Почему вы, драконы, так уверены, что эта Керсингра существует? — спросила Тимара у большой синей самки.

— Если ты пытаешься говорить о Кельсингре, по крайней мере, произноси ее название правильно. Вы, люди, крайне беспечно обращаетесь с собственным языком. Подозреваю, что существа с таким маленьким мозгом, как у вас, должны испытывать трудности при запоминании любых сведений. Что касается того, откуда мы знаем о существовании этого города, — мы его помним.

— Но вы никогда не покидали это место на берегу.

— У нас есть наследственная память. Ну, по крайней мере некоторые из нас что-то помнят. Город на широком, залитом солнцем берегу реки. Пресная серебряная вода из источника. Дворцы и здания, выстроенные так, чтобы соответствовать размерам драконов и в то же время быть пригодными для их союзников-Старших. Великолепные поля, где пасется жирный скот…

В голосе драконицы появились мечтательные нотки, и на миг Тимара почти ощутила голод этого создания — ей так хотелось жирных бычков, их горячей крови и сочного парного мяса. И чтобы за трапезой следовали омовение и долгий сон на белом песчаном пляже… Тимара тряхнула головой, пытаясь отделаться от этих образов.

— Что такое? — спросила драконица.

— Единственные города Старших, которые мы обнаружили, погребены под слоем ила. Те, кто в них жил, давно мертвы. Изображения на гобеленах и картинах, оставшихся от них, слишком непохожи на все, что мы видим вокруг. Поэтому наши ученые долго спорили: может быть, на них изображены не обнаруженные нами города, а родина Старших, находившаяся где-то далеко на юге?

— Тогда ваши ученые ошиблись, — решительно заявила драконица. — Наши воспоминания могут быть неполными, но я, например, помню, что Кассарик стоял у глубокой быстрой реки и вода в ней была не такой едкой, как в нынешней реке. А рядом находился широкий пляж из серебристо-черного песка. Река была достаточно глубокой, чтобы змеи без труда могли подняться по ней. Корабли Старших тоже доходили по реке до самого Кассарика и дальше, к другим городам вдоль русла. Сам Кассарик не считался крупным поселением, хотя и в нем было на что посмотреть. Сюда змеи приплывали для окукливания, если песчаные равнины возле того места, которое вы называете Трехогом, были уже заняты. Такое случалось не каждый год, но иногда бывало. И потому в Кассарике построили здания, где могли жить драконы, прилетавшие позаботиться о коконах. Еще там стояла Звездная палата с крышей из стеклянных панелей. В ней Старшие изучали ночное небо. Стены длинного коридора, ведущего в Звездную палату, были украшены мозаикой из лучащихся собственным светом камней. В этом коридоре не было окон, чтобы посетители могли лучше видеть изображения, с величайшей искусностью выложенные из этих крошечных светящихся камешков. Я помню, еще там была забава, которую люди построили для себя, — лабиринт с хрустальными стенами. Лабиринт времени, как они его называли. Просто глупые фокусы, конечно, но им, похоже, нравилось.

— Если какое-то подобное здание и нашли, я ничего не слышала об этом, — с сожалением произнесла Тимара.

— Это неважно, — отозвалась драконица неожиданно резким тоном. — Это не единственные чудеса, исчезнувшие без следа. Вы, люди, роетесь в остатках тех времен, словно жуки-навозники, прокладывающие тоннели. Вы не понимаете, что находите, и не цените это.

— Наверное, я пойду, — тихо сказала Тимара и повернулась, чувствуя захлестнувшее душу разочарование.

Она смотрела на двух неприкаянных драконов и пыталась вызвать в себе жалость к ним. Но их глаза были тусклыми и почти невидящими, эти два несчастных существа даже не смотрели на своих собратьев, которые уже начали общаться с хранителями. Грязно-коричневый дракон рассеянно грыз пропитанный кровью край опорожненной тачки. И все же… В соглашении, подписанном Тимарой, не было обещания, что она будет сопровождать непременно великолепного смышленого дракона. Там говорилось, что она сделает все возможное для дракона в этом безнадежном странствии и будет изо всех сил о нем заботиться. Возможно, было бы разумнее сразу выбрать того, от которого нечего ожидать. А может быть, лучше всего вообще ничего не ожидать.

Все остальные хранители добились хоть каких-то успехов. Рапскаль и его красная подопечная, похоже, были самыми счастливыми. Мальчишка отвел неуклюжее создание к опушке леса и теперь натирал чешую вечнозеленой хвоей. Маленькая красная драконица радостно извивалась от его прикосновений. Джерд тоже завоевала доверие крапчато-зеленой самки: та подняла переднюю лапу и позволила девушке осмотреть ее когти. Грефт держался на почтительном расстоянии от черного дракона, но, судя по всему, вел с ним вполне деловой разговор. Сильве и золотой самец нашли солнечное местечко и мирно сидели рядышком на потрескавшемся сухом иле у берега.

Тимара оглянулась, ища Татса и тощую зеленую драконицу, которую он выбрал. Оба были у самой воды. Татс держал в руках острогу и шел вдоль берега, в то время как зеленая наблюдала за ним с явным интересом. Тимара сомневалась, что парнишка найдет достаточно большую добычу, чтобы загарпунить ее — если здесь вообще есть рыба, — но он явно привлек внимание своего дракона.

В отличие от нее. Синяя даже не ответила на ее последнее замечание.

— Спасибо, что поговорила со мной, — безнадежно бросила Тимара.

Затем повернулась и медленно пошла прочь. Выберу серебряного, решила она. Рану на хвосте нужно очистить и перевязать. Тимара подозревала, что им придется идти у самой реки, а то и вообще шлепать по воде, и если о ране не позаботиться сейчас, кислотная вода еще сильнее разъест ее. Что же касается тощего медного дракона, то, если удастся найти листья раскина и поймать рыбу, можно попробовать выгнать глистов. Девушка прикинула, подействуют ли листья раскина на утробу дракона, и решила, что хуже уж точно не будет — судя по его виду. Совета спросить все равно не у кого. А если он будет продолжать худеть, то скоро умрет.

Внезапно до нее дошло, кому можно задать возникший вопрос. Она вновь повернулась к синей драконице. Та взирала на Тимару с плохо скрываемой неприязнью. Тимара собралась с духом.

— Можно задать тебе вопрос? Насчет драконов и паразитов?

— Где тебя учили манерам?

Вопрос сопровождался шипением. Выдыхаемый воздух не достигал Тимары, но облачко ядовитого тумана, вырвавшееся из пасти бестии, было отчетливо заметно. Тимара вздрогнула и осторожно спросила:

— Мой вопрос показался тебе грубым?

Ей хотелось сделать шаг назад, но она боялась шевельнуться.

— Как ты осмелилась повернуться ко мне спиной?

Воротник из чешуйчатых пластин на шее драконицы вздыбился. Тимара точно не знала, для чего они нужны, но, похоже, драконы топорщили их, когда злились. Пластины раскрывались, словно лепестки цветка-хищника, и становилась видна их ярко-желтая изнанка. Огромные медные глаза драконицы были устремлены на девушку, и Тимаре показалось, что они медленно вращаются. Это было все равно что смотреть в два водоворота расплавленной меди. Зрелище страшное и завораживающе красивое.

— Прошу прощения, — беспомощно произнесла Тимара. — Я не знала, что это грубо. Я думала, ты хочешь, чтобы я ушла.