назад, к началу зарисовок речного путешествия, и расхвалил ее наброски. Женщина покраснела от удовольствия, когда он узнал на одном из рисунков капитана Трелла. Потом Лефтрин сообщил, как называют в Дождевых чащобах растения, которые были зарисованы в дневнике, и Элис очень порадовала его, подписав эти названия под рисунками.
«Я рад, что оказался полезен такой ученой даме, как ты, госпожа!» — сказал капитан с горячностью, заставившей Элис зардеться.
Но одна новость, которой он поделился с Элис, огорчила ее. Капитан подошел, когда Элис сидела на крыше палубной надстройки в кресле, закутавшись в плащ от вечернего холода и опустив вуаль, чтобы защититься от насекомых.
— Не возражаешь, если я немного побуду здесь? — Сочетание официальной вежливости с его обычными грубоватыми манерами показалось ей странным. — Я вспомнил, что у меня есть кое-какие сведения, которые, возможно, пригодятся тебе.
— Конечно присаживайся! Ведь это твой корабль, — ответила Элис, мгновенно заинтригованная его заговорщицким тоном.
Без дальнейших церемоний Лефтрин опустился на доски рядом с ее креслом, удивительно ловко подогнув ноги.
— Так вот, — немедленно приступил он к рассказу. — Совет в Кассарике кое-что придумал насчет драконов. Драконы с затеей согласились, но по некоторым причинам о ней почти никто не знает. Но для тебя это, верно, важно, ты ведь хочешь поговорить с драконами. Вот я и решил поделиться с тобой, вроде как тайно. Дело в том, что Совет собирается перевести драконов отсюда. И мне сказали, что это произойдет довольно скоро. Не позже чем через месяц.
— Перевести драконов? Но как? И куда? Зачем они это делают? — Элис была потрясена.
— Ну, по поводу «как» могу сказать, что они могут только топать своим ходом, иначе никак. А что до «куда», то мне этого до конца не прояснили. Только сказали, что вверх по реке. Ответ на «почему» очень прост — все в Дождевых чащобах знают, что драконы в Кассарике стали обузой. Они опасны для тех рабочих на раскопках погребенного города, да и для местных тоже. Голодные, с дурным характером, а некоторые и не особо разумные. Им не хватает умишка, чтобы не кусать руку, которая их кормит, если ты понимаешь, о чем я. Не знаю уж, каким образом, но Совету удалось убедить драконов оттуда уйти. Если удастся собрать команду, чтобы присматривать за этим стадом, то драконов уведут как можно скорее.
У Элис закружилась голова. А вдруг, прибыв на место, она обнаружит, что драконов уже услали? Что тогда? Она с трудом сумела выразить свои опасения словами. К ее удивлению, капитан беспечно улыбнулся.
— Что ж, госпожа, потому-то я и решил с тобой поговорить. Видишь ли, я — часть той команды, которую Совет пытается собрать. И насколько могу судить, если я откажусь, то их затея провалится. Может, Совет этого и не знает, но ни один другой речной баркас не сможет пройти по такому мелкому фарватеру. Только мой старина Смоляной. Кроме меня, никто из капитанов не возьмется за такое дело. До сегодняшнего дня я прикидывал, сколько денег можно за это вытребовать. Но раз уж так все повернулось, я могу выдвинуть другое условие — чтобы тебе дали возможность поговорить с драконами до их отбытия. Что ты на это скажешь?
Элис была ошеломлена.
— Мне странно, что ты решил поделиться со мной этой тайной. И еще больше удивляет, что ты собираешься оказать такую услугу почти незнакомому человеку. — Она перегнулась через подлокотник кресла и подняла вуаль, чтобы взглянуть на него прямо, и изумленно спросила: — Зачем ты это делаешь?
Лефтрин пожал плечами, и улыбка его стала еще бесшабашнее. Он отвел взгляд.
— Считай, что ты просто нравишься мне, госпожа. И я хочу быть уверен, что ты получишь то, ради чего забралась в такую даль. Ничего страшного, если драконы задержатся там на день или два.
— И я не думаю, что это им повредит, — согласилась Элис. Признательность переполняла ее душу. — Капитан Лефтрин, я буду рада, если ты станешь называть меня просто Элис.
Он снова взглянул на нее, на его обветренных щеках проступил мальчишеский румянец.
— А уж я-то как буду этому рад! — Капитан снова отвел глаза и почти нарочито сменил тему разговора: — Взгляни только, какая чудная ночь!
Элис опустила вуаль — ей хотелось не столько защититься от насекомых, сколько скрыть горящее лицо.
— Чудеснейшая ночь, давно такой не видела, — согласилась она.
Когда капитан, сославшись на дела, покинул крышу надстройки, Элис поймала себя на том, что радуется, словно девчонка. Она ему нравится. Нравится настолько, что он готов рискнуть ради нее выгодной работой. Элис попыталась вспомнить, когда ей говорили: «Ты мне нравишься», и не смогла. Говорил ли такое Гест во время своего ухаживания за нею? Кажется, нет. А если и говорил, смысл фразы сводился к тому, что она соответствует его ожиданиям. Лефтрин же, произнеся эти слова, назвал причину, по которой он готов рискнуть ради нее. Ох, с ума ведь можно сойти…
Всего несколько минут спустя капитан вернулся с двумя тяжелыми глиняными кружками, и крепкий сладкий кофе в них показался Элис самым вкусным напитком на свете.
Суровые условия жизни на баркасе по-прежнему вызывали у нее восторг. Спать на капитанской кровати, под толстым шерстяным одеялом и пестрым лоскутным покрывалом — это так необычно и даже немного опасно, думалось ей. Каюта пропахла капитанским табаком и была завалена принадлежностями, необходимыми в его ремесле. Элис просыпалась с рассветом от перезвона изящных рыбок-колокольчиков, висящих на окне. И тайная дрожь пробирала ее при мысли о том, что в любую минуту капитан может постучаться в дверь и попросить разрешения войти, чтобы взять свою трубку, записную книжку или свежую рубашку.
Баркас медленно, но неуклонно продвигался вверх по реке, держась ближе к берегу, где было мелко, зато и течение слабее. Иногда команда садилась на весла, а иногда толкала судно вперед при помощи длинных шестов. Элис казалось волшебством, что такой тяжелый широкий корабль идет против мощного напора реки. В первое утро капитан поставил кресло на крыше палубной надстройки, чтобы гостья могла беспрепятственно видеть и слышать все, что встречается им в пути. Иногда к ней присоединялся Седрик, и Элис наслаждалась его присутствием. Но капитан Лефтрин составлял ей компанию гораздо чаще.
Капитан знал множество историй о реке и о кораблях. Легенды Дождевых чащоб в его пересказе неуловимо менялись, и Элис дивилась, что ей становится намного понятнее, как видят мир и себя самих торговцы, живущие здесь. Ей нравилась команда «Смоляного», в том числе ласковый кот Григсби, с которым она быстро сдружилась, хотя дома у нее никогда не было кошек. Она попыталась было прикинуть, что ответит Гест на просьбу завести кота, но потом решила, что не будет ничего просить. Просто заведет кота, вот и все. Как странно, думала Элис, что малая толика неудобств заставила ее почувствовать в себе силу распоряжаться собственной жизнью. И способность самостоятельно принимать решения. Поэтому предложение Лефтрина провести еще одну ночь на борту «Смоляного» обрадовало ее. Седрик вздохнул и закатил глаза. Элис рассмеялась над страдальческим выражением его лица.
— Позволь мне насладиться приключениями, пока есть возможность, Седрик. Скоро, очень скоро все будет позади. Мы оба вернемся в Удачный, и у меня, конечно, будет мягкая постель, горячая еда и теплая ванна на всю оставшуюся жизнь. И никаких поводов для радости.
— Такая блистательная госпожа, как ты, не должна вести скучную и сонную жизнь! — воскликнул капитан Лефтрин.
— О, боюсь, именно это я и должна. Я ученый, капитан. Мои дни по большей части проходят за рабочим столом. Я читаю и перевожу старые свитки, пытаясь разгадать смысл написанного… Этот шанс поговорить с драконами — единственное настоящее приключение в моей жизни. Но, судя по тому, что рассказали об этих драконах капитан Трелл и его жена, оно принесет куда меньше прока, чем я надеялась… Что такого смешного? Ты смеешься надо мной? — спросила она, потому что капитан Лефтрин вдруг расхохотался.
— О нет, я смеюсь не над тобой, уверяю тебя, милая. Меня просто развеселила мысль о том, чтобы назвать Альтию Вестрит женой капитана Трелла. Она точно такой же капитан, как Трелл, не говоря уж о том, что Совершенный теперь абсолютно не нуждается в капитане. Этот живой корабль решил сам отвечать
