протянул ему бумажку.

– Скажите, Михель. Ваша коллега Беатриче не заходила сюда, случайно?

– Как же, заходила. – Михель улыбнулся и сунул чек в карман.

– А где она сейчас?

– Была там. – Михель показал на занавешенную кабину около входа. – Может, и сейчас там, я не слежу. Только не говорите, что это я вам показал. Выпить что-нибудь желаете?

Потемкин попросил его принести виски со льдом и колу отдельно. Нетвердой походкой он подошел к кабине и отодвинул штору. Беатриче там, увы, не было, но Кирилл почувствовал ее запах. В тусклой, обитой черной кожей комнатке за уставленным рюмками с текилой столом в гордом одиночестве вальяжно восседал бородатый человек лет пятидесяти с красным пропитым лицом и черными, как маслины, глазами. Его серебристо-седые сальные волосы прядями падали на ярко-красный сюртук из тонкой блестящей кожи, безымянный палец правой руки украшал огромный перстень с сапфиром. Чем-то он очень напоминал знаменитого русского писателя Владимира Сорокина.

– Надо же, посмотрите-ка: святая Агнесса Римская в публичном доме! – с трудом ворочая языком, сказал он. – Присаживайтесь, молодой человек.

Потемкин сел за стол.

– Я извиняюсь, – пробормотал он. – Я, собственно, Беатриче ищу. Она здесь была?

– Была, – подтвердил писатель.

– И где она сейчас?

– Такая информац-ция, – «Сорокин» взял рюмку, – стоит очень дорого.

Кирилл вытащил из кармана чековую книжку.

– Сколько?

Классик рассмеялся:

– На хуй мне деньги? Ваше здоровье! – Он опрокинул в себя очередную порцию кактусового самогона, положил на язык соль и закусил лимоном.

– Чего же вы хотите? – удивился Потемкин.

– Вы разделите мое общество в этот вечер.

Писатель исподлобья вопросительно посмотрел на Потемкина. Кирилла слегка тряхнуло.

– Это в каком смысле?!

– Да не в этом, не в этом! – успокоил его «Сорокин». – Посидим, выпьем, потусуемся. И тогда я, может быть, – на словах «может быть» он поднял палец, – приведу вас к вашей Беатриче. Не бойтесь, я же не серый волк. Да и вы совсем не похожи на Красную Пашечку.

Потемкин задумался. «В принципе я ничего не теряю». – Он пожал плечами и протянул руку:

– Согласен. Кирилл Потемкин.

– Михаил.

– Но вы ведь, кажется, Владимир?

– Какой, в пизду, Владимир?

– Сорокин, классик русской литературы.

– А… Этот… Ну, все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Вот, глядите. – Он поставил пустые рюмки в стопку. – Если свет падает с одной стороны, то, конечно, Михаил. А если с другой, то почему бы и не Владимир.

Выстроенная им Пизанская башня со звоном рухнула. В этот момент в кабинет вошел Михель с подносом. Он убрал руины, протер стол, поставил новую текилу для «Сорокина» и заказанные Потемкиным виски и колу.

– Ладно, за знакомство, что ли.

Кирилл звякнул своим стаканом об его рюмку и выпил. Он окончательно запутался, пытаясь понять, с кем разговаривает. Сходство сидящего перед ним человека с известным писателем было стопроцентным.

– То есть вы хотите сказать, что вы не Владимир Сорокин? Ну так тем лучше. Современная русская литература что-то не радует нас откровениями. Унылое говно.

– Не надо грязи! Современная русская литература – это я!

Михаил ударил кулаком по столу, посуда подпрыгнула, стоявший на краю бокал с колой опрокинулся на Кирилла, залив штаны и рубашку. «Дежа вю», – подумал Потемкин, стряхивая на пол липкую коричневую жидкость.

– И кто же вы такой, батенька? – с иронией спросил Кирилл. – Смею предположить, что вы точно не Татьяна Толстая.

– Я Виктор Пелевин, – торжественно объявил Михаил. – Точнее, часть его.

«Ясно, – сочувственно посмотрел на него Потемкин. – Белая горячка».

– В каком смысле «часть»? – уточнил он.

– Виктор Пелевин – это не человек.

– Не понял. – Потемкин окончательно утвердился в своей версии насчет собеседника.

– Это несколько человек. Как Ильф и Петров, только авторов побольше. Романтическая история, знаете ли.

– Расскажите, будьте любезны. – Потемкин вытащил папиросу и закурил. – Раз уж у нас с вами задушевный разговор.

– В начале восьмидесятых на филфаке МГУ учились трое провинциальных юношей – Саша Пеньков, Миша Левинсон и Коля Винниченко. Они жили в одной комнате в общежитии, и отношения их были более чем дружескими… Ну, вы понимаете, о чем я… Кроме радостей мужской любви, ребята баловались грибами – единственным доступным в то время наркотиком и интеллектуально развлекались тем, что под кайфом сочиняли разные истории. Игра заключалась в том, что один задавал тему, все трое излагали свои версии, затем вместе начинали с хиханьками да хаханьками все это склеивать, добавляя новые детали. Отсюда, кстати, кажущаяся эклектика и нестройность сюжета в творчестве так называемого «писателя Пелевина». Пеньков, увы, увлекся тяжелыми наркотиками и умер от передозировки, а Винниченко, сильно нетрезвого, сбила машина, когда он переходил улицу в неположенном месте. Но Левинсон всю их пургу скрупулезно стенографировал. Годами. А когда перестройка и гласность открыли шлюзы, Миша решил превратить литературное наследие в коммерческий проект. Он привлек к этому еще несколько молодых дарований. Таким образом сложился творческий коллектив. В память о друзьях Левинсон сложил фамилию в названии проекта. А имя, понятное дело, Victor – победитель. Коллектив стабильный, пять – семь человек, но время от времени меняется, как в группе «На-На» или Backstreet Boys. Лет пять назад один умелец написал для них специальную компьютерную программу. Теперь им даже не обязательно встречаться. Есть сайт, через который они общаются. Каждый резидент, находясь в любой точке мира, может написать текст и загрузить его туда. Программа потом все это компонует, редактирует, расставляет сноски, формирует в законченные произведения и отсылает издателю. Научно-технический прогресс, знаете ли. Вот сейчас трое из них пребывают тут. Совмещают, так сказать, приятное с полезным.

– Вы хотите сказать, что русский писатель Виктор Пелевин – это даже не псевдоним, а несколько обдолбанных пидарасов и компьютерная программа? – усомнился Потемкин.

– Можно сказать и так, – усмехнулся Михаил.

– А как же официальная биография, воспоминания друзей, одноклассников? Как же тот человек в черных очках, который подписывает книжки на презентациях?

– Ну вы меня просто удивляете. Прямо как маленький. – Михаил посмотрел на Потемкина сверху вниз. – Когда вы держите в руках книгу, вам ведь не приходит в голову мысль, что красивая обложка – это и есть книга. Так и здесь. Манекен, визуальный образ. Обратите внимание, что он практически никогда ничего не говорит.

Кирилл допил виски и отставил пустой стакан.

– Да, пожалуй, вы правы. Но у меня два вопроса: а откуда вы-то обо всем этом знаете и почему говорите об этом мне?

Он ожидал услышать любой ответ, только не то, что услышал через секунду.

– Насчет того, почему, mon cher ami, так это же очевидно – я пытаюсь вас соблазнить, хотя вижу, что это будет совсем не просто. А вот насчет источника информации… – Михаил тяжело вздохнул. – Хочу