Даже в слабом свете фонарей она видела на лице Майкла внутреннюю борьбу. Он не решался ни признаться во всем, ни отрицать. Эта борьба была для нее достаточно ясным ответом. Глаза Кейт наполнились слезами.

– Ты приглашал людей, которые предлагали за тебя цену?

– Он приглашал, – произнес Уэсли.

– Откуда ты знаешь?

– Отец Мелани был одним из тех, кого он приглашал на аукцион.

– Мой отец не беспокоился, что я останусь без жениха… Он не стал бы себя так унижать… – Она посмотрела на Фолконриджа: – Я знала, что в этом деле замешаны деньги, но не представляла себе, что только деньги тебя и интересовали.

– Кейт…

– Иди к черту.

Она поспешила прочь из сада и, обойдя дом, направилась к воротам. Скоро она оказалась на кольцевой дороге, где экипажи ждали своих владельцев. Вытирая слезы, Кейт стала искать кучера Фолконриджа. Она должна покинуть это место, уехать отсюда прочь…

Когда наконец она нашла экипаж, лакей открыл перед ней дверцу.

– Отвезите меня к отцу, – приказала она, забираясь внутрь.

– А как его светлость?

– Он не поедет.

Даже несмотря на то что дом ее родителей находился недалеко, поездка показалась ей вечностью. В ее голове вспыхивали воспоминания: свадьба, испуганное выражение лица Фолконриджа, когда она упомянула, что он просил ее руки, как они вместе смеялись, его руки и губы…

Кучер остановил экипаж, и Кейт распахнула дверцу, не дожидаясь, когда это сделает лакей. Если бы она не боялась оступиться и сломать шею, то выскочила бы из кареты. Но вместо этого ей пришлось ждать помощи лакея.

Стремительно поднявшись по ступенькам, она начала барабанить в дверь. Как только дверь открылась, Кейт прошла мимо дворецкого.

– Миледи…

– Где мой отец? В библиотеке?

– Да, миледи. Я доложу о вас…

– Не нужно докладывать.

Отец находился именно там, где она и предполагала: он сидел за рабочим столом, глядя в расходные книги сквозь облако сигарного дыма. При ее появлении он поднял глаза, и они округлились. Потом сузились, брови сошлись на переносице, когда он стал медленно подниматься.

– Кейт, что случилось? Почему ты приехала среди ночи?

– Ты предлагал за него цену?

Отец устало опустил плечи, но почти тотчас же выпрямился.

– Черт побери, я думал, Фолконридж – человек слова.

– Человек слова?

– Этот аукцион держался в строжайшей тайне. Не думал, что ты когда-нибудь о нем узнаешь.

– Фолконридж мне ничего не говорил. Сказал Уэсли.

Глаза отца сузились еще больше, когда он взял сигару и сделал глубокую затяжку.

– Джефферс, – наконец произнес он. – Я начну против него дело за нарушение условий контракта.

Кейт сделала шаг ближе к рабочему столу, поставила на него руки и наклонилась вперед.

– Не могу поверить, что человека, выставившего себя на продажу, как… изысканную фамильную вещь, ты счел достойным жениться на твоей дочери.

Отец протянул руку и поднял крышку резного деревянного ящика, в котором хранились сигары.

– Хочешь одну?

Это был их секрет, ее тайное удовольствие. Кейт провела много часов, просматривая книги со своим отцом и пуская дым из сигары, словно она была не дочерью, а сыном. Но сейчас она покачала головой. Сегодня она была не в настроении участвовать в их маленьком ритуале.

Он прошел к шкафчику со спиртными напитками и плеснул виски в два стакана. Принес стаканы и протянул один Кейт:

– Тебе понравится. Садись, Кейт.

– Папа…

– Возьми виски и сядь, дорогая.

Она повиновалась. Отец поставил свой стул рядом с ее достаточно близко, чтобы в случае необходимости взять ее за руку. Отец сильно постарел.