Кейт поймала себя на том, что улыбается. Когда кучер повернул в парк, она решила сменить тему разговора, от которой им обоим было не по себе.

– Цветы в английских садах выглядят прелестно, – произнесла Кейт.

– Полагаю, у тебя есть любимый цветок, и мне следует угадать, какой именно, чтобы доказать…

– Незабудка. – Она опустила глаза на лежавшую на коленях книгу, размышляя над тем, почему им так трудно узнавать друг друга. – Мне нравится незабудка.

– Это потому, что синий цвет твой любимый?

Она застенчиво посмотрела на него:

– Есть и другие синие цветы. Кроме того, я думала, что ты скажешь «голубой».

Он усмехнулся:

– Думаю, сейчас догадался. Если твой любимый цвет не синий, тогда почему ты выбрала незабудку?

– Из-за ее названия. Этот цветок символизирует то, что никогда не забывается.

Майкл отвернулся, но Кейт успела заметить в его глазах выражение печали.

– Да, – тихо произнес он, – тому, кого забыли, мало радости.

– Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь забыл тебя.

Он снова повернулся к ней:

– Я сделаю все, что в моей власти, чтобы ты меня не забыл.

Она увидела, как вспыхнул огонь в его глазах, и отвернулась. Ей подумалось, что забыть такого человека просто невозможно.

Увидев из окна джентльмена рядом с лошадью, Кейт спросила:

– Это Пембертон?

– По-моему, да. А что?

– Дженни сказала, что не сможет сопровождать меня потому, что отправляется с ним в парк. Как странно.

– Возможно, она имела в виду что-то другое – или, возможно, они поедут позже.

Возможно.

Однако Кейт не покидала смутная тревога. «О, Дженни, пожалуйста, не сделай какой-нибудь глупости!»

– С тобой все в порядке? – спросил Фолконридж.

Она с улыбкой кивнула:

– В порядке.

Кейт не хотела попадать под обаяние своего мужа, однако поняла, что это ей не удалось. Они говорили совсем мало, когда ехали через различные парки, однако Майкл немного рассказал ей о своих школьных годах, а она ему – о своих. Она даже призналась, насколько сильно завидовала Джереми из-за того, что он имел возможности посещать университет.

– Но нужна ли мужчине образованная жена? – рискнул спросить Майкл.

Кейт тут же устроила ему разнос. Она давно собиралась присоединиться к движению суфражисток. Теперь, когда к ее финансовому статусу прибавился титул, у нее появились большие возможности.

Однако она должна была себе признаться, что, когда стояла в своей спальне и смотрела в окно, женские права занимали ее меньше всего.

После ужина, прежде чем разойтись по своим спальням, Майкл сказал, что перед сном придет пожелать ей спокойной ночи, и добавил с многозначительной улыбкой:

– Точнее, покажу тебе пожелание доброй ночи.

Оказавшись у себя в спальне, Кейт направилась было к кровати, но затем подошла к окну. Пусть он не думает, что она ждет его прихода.

Но, Боже милосердный, она ждала. Ее соски затвердели при одной только мысли, что Фолконридж войдет в ее комнату. Кейт подошла к креслу, опустилась в него, потом встала и снова подошла к окну. Почему он готовится ко сну дольше, чем она?

В этот вечер она не стала тратить время на то, чтобы завязать волосы тесьмой. Не очень заботилась она и о том, чтобы полностью застегнуть все пуговицы на ночной сорочке.

Она снова подошла к кровати, взбила подушку и замерла, когда дверь наконец открылась. Фолконридж был облачен в тот же самый халат, что и накануне.

Он обошел угол кровати мягко, словно какая-нибудь большая кошка. Кейт повернулась к нему, когда он подошел ближе, протягивая руку мимо нее…

– Свет можно не гасить, – едва слышно произнесла Кейт.

Майкл посмотрел на нее с удивлением:

– Я могу закрыть глаза.