Однажды я брел по безмолвной заснеженной шири,и вот что случилось —послушай, родная, про случай туманный:мороз над пустынною степьюразвесил ледышки своих ожерелий,и шкура планеты блестела,покрыв обнаженное тело России,а я, раздвигая скелеты берез,в предвечерье огромномшагаю, вдыхаю пространствои слушаю пульс одинокого мира.Тогда-то и взмылиз безмолвия голос земли полуночной,за голосом голос,вернее, всемирное многоголосье:глубокий басовый удар,неумолчный металл непроглядного мрака,поток этот медленный — голос таинственный неба.В округлые высивзмывал этот вызвон небесного камняи падал во мглу водопадом серебряной скорби,вот так я в дорогеи встретился с колоколами России,с глубинным ознобом их звонаво тьме поднебесной.Набаты, набаты огромной вселенной, далекие гулыв глухом безмятежье зимы,что трепещет, как знамя,как белое рваное знамя, вонзенное в полюс.Набаты сражений, поющие хрипло о битвах,о крови, сожженных домах, поражениях горьких,а позже — о стягах победных, увенчанных светом.И вот я сказал, обращаясь к метели, к зарницам,к себе самому, к переулку,где слякоть припудрена снегом:война отступила,похитила нашу любовь, — обгоревшие костиустлали поля на исходе безжалостной жатвы…Ответом мне древние были набаты,гудевшие в сумрачном свете,как в зеркале мутном,как в городе, канувшем в озеро, —так колокол яростный в грозных своих перегудахвызванивал если не месть,то печаль обо всех бездыханных героях.Был колокол каждыйкак ветка, ронявшая гром и напевы,певучие всплески железалетели к сиянью луны белоснежной,мели омертвелые чащи,где спящие сном беспробудным деревьявздымали вселявшие страх неподвижные копья.Над полночью колокол тек,как река, уносившая корни, молитвы,невест и могилы, солдат и святых, урожаи,пожары и ульи, и крики младенцев.А с царской главы,с одинокой короны, отлитой в туманев кровавых и огненных кузницахсредневековыми мастеровыми,слетала пыльца изумрудно-кровавого звона;и как испареньенад стадом промокшим, дыханье и запахмолящихся в церкви холоповокутали золотую корону под звон погребальный.Но в далях за сиплыми колоколамиуже громыхают раскаты:пожар революции ало окрасилберезовый саван, облитый росою,взрывается мак,лепестками багряными землю усыпав,и армия молний вторгается в спящие степи.Внемлите заре, распустившейся в небе,как роза, и общему гимнуочнувшихся колоколов,возвестивших Ноябрьское солнце.Подруга моя, я бродячий поэт,воспевающий радость земную,науку цветенья и хлеб на столе,необъезженный ветер и мед добросердый,в напеве своем я приветствуюдом человека, жену человека, мечтаю
