Отбытие из Азии. Холодный северный ветер сочился через щели в тростниковой стене, когда я на рассвете проснулся, чтобы проверить, вся ли команда вернулась ночью на борт. Попутный ветер. И все люди на месте, возвратились из последнего на много дней увольнения на берег. На сколько именно, никто не знал.

Жизнь в гавани Карачи била ключом. Куда ни погляди — суда, и всю ночь между ними сновали лодки. Рано утром, приветствуя нас улыбками, мимо прошли пакистанские рыбаки на малых дау. Наше судно явно поразило их. Вскоре затем на борт «Тигриса» поднялись представители портовых властей, чтобы оформить положенные бумаги.

— Следующий порт захода?

— Неизвестен.

— Мы должны что-то написать.

— Ладно, пишите Бомбей.

Семья эмигрантов из шахского Ирана, владельцы экспедиторского агентства «Ковасджи и сыновья», подошла с друзьями на небольшой яхте и подала нам буксир. У нас было условлено, что они выведут нас из гавани. Стоило «Тигрису» тронуться с места, как из двух выемок в днище пахнуло тухлыми яйцами. То же самое было, когда мы выходили из Маската. Вода современных гаваней страшно загрязнена. Мы опасались за веревки и камыш. Было похоже, что наружный слой берди местами загнивает. К счастью, мы уже знали по опыту, что зловоние исчезнет, как только соленые океанские волны отмоют камыш.

У входа в гавань мы насчитали на рейде тридцать восемь судов. Среди них был и «Язон». На мостике стоял капитан Хансен. Взяв электромегафон, он пожелал нам счастливого плавания и сообщил, что только вчера вернулся с очередного задания в болотистом мангровом лабиринте дельты Инда. «Язон» ходил снимать с мели греческий пароход, но до прибытия спасателей пираты успели начисто ограбить злополучное судно.

Выйдя за внешний рейд, мы подняли паруса. Наши добровольные помощники выбрали буксир и вернулись в гавань. Напоследок бородатый шкипер яхты крикнул, что готов заплатить хорошую цену за «Тигрис», когда он освободится. Дескать, только дайте телеграмму, где и когда финишируете, и будет прислан корабль — из камышовой ладьи выйдет отменный аттракцион.

Большой город скрылся в пелене густого смога. В послевоенные годы население Карачи возросло с семисот тысяч до пяти миллионов с гаком. Далеко в море простерлась нефтяная пленка. В ней барахтались два дельфина. Крохотная мышка выглянула между бунтами и снова юркнула в укрытие. Наверно, та самая, что сопровождала нас еще от Садов Эдема.

Мачты кораблей все еще торчали на горизонте, словно макушки затонувшего леса, когда пропал северный ветер. И сразу же возникли проблемы с управлением. Подул слабый, неровный ветер от юга. Нос ладьи развернулся обратно, в сторону Карачи. Пришлось браться за гребные весла. Но мы уже научились не отступать перед натиском ветра. Солнце склонилось к закату, а лес мачт по-прежнему был виден вдалеке, теперь уже на западе. Приливное течение увлекло нас на восток, к дельте Инда. С приходом ночи стали видны огни кораблей на рейде и зарево над Карачи. Мы отдали плавучий якорь, хоть и не ждали от того большого проку. Кто-то обратил внимание на то, что за время стоянки в Пакистане корма и нос несколько осели. Карло подтянул все штаги, поправил веревки, крепящие рубки к палубе, и гибкое камышовое судно тотчас обрело прежний гордый вид.

Команда была в отличном настроении, хотя большинству нездоровилось. Оба забортных гальюна были постоянно заняты; хуже всех досталось Асбьёрну и Норрису. Меня вдруг прихватили почки, а у Нормана, хотя он регулярно глотал таблетки, опять началась загадочная лихорадка, и Юрий заподозрил малярию. Правда, Норман старался не поддаваться приступам, и этот диагноз так и остался предположительным, пока уже после экспедиции лабораторный анализ не подтвердил, что у него малярия.

Тем не менее ребята шутили и смеялись; заход в Ормару и экскурсия в Мохенджо-Даро всех взбодрили. А впереди нас ждали неизвестные приключения. Скорее бы выйти на океанский простор, подальше от земли, которую мы считали виноватой в наших временных недомоганиях. Вряд ли я запомнил бы, что с нами в океан последовало несколько комаров, не останься один из них, словно прессованный цветок, в четвертой книге моего дневника, на странице, повествующей о нашем отбытии из Азии.

Ночью снова подул попутный северный ветер. Огни пароходов и суши канули в море. Могучие волны говорили о действия сильного течения. Вскоре над океаном пахнуло зеленой листвой, словно мы подошли к джунглям. Где-то за горизонтом слева простирались кишащие насекомыми дебри в дельте Инда. Медленно отступал каверзный район, не дающий скучать спасателям на «Язоне». Нам не терпелось уйти от него совсем, по дельта была достаточно велика, чтобы незримо сопровождать нас день-другой, по меньшей мере. Пока что мы думали только о том, чтобы править в океан, оставляя за кормой все берега. На северо- восточный муссон не приходилось рассчитывать. Мы уже знали, что он бастует второй год подряд. А еще портовые власти Карачи сообщили, что в этой области самая коварная, чреватая штормами погода выпадает на конец января и первую половину февраля. Нам предстояло проверить, так ли это: мы вышли из гавани 7 февраля.

На второй день северный ветер прибавил, и шипящие волны понесли нас в нужную сторону, прочь от Восточного Пакистана и северо-западных берегов Индии.

Еще через день пришлось убрать топсель, потому что ветер приблизился к штормовому. Потом лопнул грот, и мы укрепили два гребных весла в помощь рулевым, чтобы лучше выдерживать курс. Снова к ладье стали подходить акулы.

Десятого февраля наступило затишье перед бурей. Дул слабый восточный ветер. Мы починили грот и стали обсуждать, куда теперь править. При таком направлении ветра риск быть выброшенными на берег Индии заметно уменьшился.

Всем не терпелось послать родным успокоительные радиограммы. Работая на передатчике, выданном консорциумом, Норман никак не мог добиться толку, но любительская рация позволила ему связаться с коллегами в ФРГ и США. Велико было наше удивление, когда мы узнали от них, что ходит слух, будто мы решили после Карачи идти на восток, пересечь Тихий океан и таким путем достигнуть Америки! Черт знает что! Вздор какой-то! Как раз этот вариант был совершенно неосуществим. До Дальнего Востока мы, пожалуй, еще добрались бы, но пересечь Тихий океан маршрутом, обратным пути «Кон-Тики», было невозможно. Сколько ни было таких попыток, все кончались неудачей, зато плывшие по следам «Кон-Тики» неизменно добивались успеха, а кое-кто дошел даже до Австралии[46] .

Я всегда подчеркивал, что примитивные суда тоже мореходны, но и камышовой ладье не под силу то, чего не смогли свершить испанские каравеллы. Не может судно старинного типа пробиться вдоль экватора на восток в тропическую Америку. Тихий океан занимает половину поверхности нашей планеты, и в этом гладком полушарии океанские течения и пассаты строго подчинены вращению Земли. Вдоль всего тропического пояса вода и воздух, непрерывно двигаясь от Перу и Мексики в сторону Индонезии и китайских морей, служили неодолимым препятствием для аборигенных мореплавателей. Путь в Америку для них пролегал в субантарктических широтах, и только со стороны Америки могли они проникнуть в центральную часть Тихого океана. Конечным пунктом для мореплавателя, вышедшего из долины Инда на восток, был Китай. Любая наша попытка пройти на примитивном судне из Азии через островное царство в центре Тихого океана была бы обречена на неудачу, как это было с испанскими и португальскими каравеллами, а также с