Монгтомери понимал, что было бы бесполезно, и даже крайне опасно позволить открыто говорить о недостатках оружия, имеющегося в его армиях, ибо не было надежды на их быстрое устранение. Сражение должно быть выиграно или проиграно с тем оружием, которое союзники могут вручить своим солдатам. Показательно, что американцы были менее склонны умалчивать о технологических недостатках своего оружия. 3-го июля Эйзенхауэр официально жаловался военному министерству США на, недостатки у многих видов оружия, имеющегося в его войсках, после совещания во Франции, на котором «от Монти и Брука Эйзенхауэр узнал, что наши противотанковые средства и наши 76-мм пушки на «Шерманах» не в состоянии поражать «Пантер» и «Тигров»». Генерал Джеймс Гэвин, командир американской 82-й воздушно-десантной дивизии, описал, как его солдаты впервые поняли это в Италии:

У американцев действительно была отличная полуавтоматическая винтовка «Гаранд», а у англичан — адекватная ей затворная винтовка «Ли-Энфилд». Однако на европейском поле боя, как увидели командиры, солдаты редко стреляли из своих винтовок. Они не нуждались в особой точности, когда стреляли, ибо редко могли различать цель. Американское исследование показало, что во многих полках только 15 процентов стрелков использовали свое оружие в конкретном бою. Что имело значение, так это вес залпа, чтобы подвергать поле боя массированному удару. Для этой цели у немцев имелись превосходные пулеметы MG-34 и MG-42, известные у союзников как пулеметы «Шпандау», с их сказочной скорострельностью, оставляющие далеко позади английский пулемет «Брен» и американский легкий пулемет «Бар». Немецкий пулемет MG-42 имел скорострельность 1200 выстрелов в минуту против 500 выстрелов у английского «Брена», и его огонь оказывал серьезное деморализующее воздействие на солдат, шедших против него. В немецкой пехотной роте имелось 16 таких пулеметов по сравнению с 9 английскими и 11 американскими, хотя тяжелые пулеметы «Виккерс» и «Браунинг» в ротах поддержки несколько изменяли общий баланс.

Ручка немецкой ручной гранаты, прозванной «картофелемялкой», позволяла закидывать ее значительно дальше, чем ее американский или английский двойники. Немецкий автомат Шмайссера по всем параметрам значительно превосходил американский или английский автомат «Стен», который был заказан военным министерством в большом количестве в 1941 году, хотя он своим происхождением обязан немецкому образцу, отвергнутому вермахтом. Все немецкое стрелковое оружие имело значительное преимущество перед их американскими двойниками — в использовании боеприпасов с порохом, который давал меньшую вспышку пламени и дыма. Это заметно помогало немецкому солдату засекать источники американского огня и, наоборот, затрудняло английскому или американскому солдату обнаружение источника немецкого огня — технологическое преимущество, которое едко комментировал генерал Маршалл в одном из своих послевоенных докладов.

Немцы мастерски использовали минометы. Выпущенные батальонными минометами мины разрывались в середине позиций союзников неожиданно (в связи с малой скоростью полета приближение их было неслышным). Постоянная угроза внезапного минометного обстрела держала в нервном напряжении каждого американского и английского солдата в Нормандии. Именно от минометов союзники понесли 75 процентов всех потерь в кампании. Каждая пехотная дивизия имела около 60 минометов 81-мм калибра и до 20 минометов 120-мм калибра, которые могли забрасывать 35-фунтовую мину на 6000 ярдов. Конечно, союзники тоже имели минометы, но так и не овладели искусством сосредоточения их огня с опустошающим эффектом, как это делали немцы. Больше всего солдаты ненавидели многоствольный миномет «Небельверфер», мины которого были снабжены прекрасно сконструированными сиренами, действовавшими своим воем на людей хуже, чем взрывы. Многоствольные минометы были трех калибров: 150-мм (мина в 75 фунтов, дистанция огня до 7300 ярдов); 210-мм (мина в 248 фунтов, дистанция огня 8600 ярдов); 300-мм (мина в 277 фунтов, дистанция огня 5000 ярдов). Каждый из пяти минометных полков имел на вооружении 60 или 70 таких минометов — основная масса их была сосредоточена против английского сектора; некоторые были на гусеничном ходу.

Немецкие пехотные противотанковые средства также заметно превосходили аналогичные средства союзников. Английские батальоны были оснащены пехотными противотанковыми гранатометами, которые могли поражать цель только в пределах 115 ярдов гранатой в 2,5 фунта. Пользование этим гранатометом требовало крепких нервов у стрелка, ибо тот знал, что если он замешкается слишком долго, чтобы выстрелить по цели с шансом на успех, то неудача может закончиться для него самого гибельными последствиями. Испытания гранатомета даже на коротких дистанциях в Англии дали только 57 процентов попаданий. Американская базука имела совершенно недостаточную эффективность, чтобы пробить броню немецкого танка. Между тем немецкие части в Нормандии были оснащены отличными фаустпатронами, лучшим пехотным противотанковым оружием второй мировой войны. Воздушно-десантные войска Гэвина захватывали у противника фаустпатроны и затем сами их использовали.

Более тяжелая артиллерия союзников и противотанковые средства были достаточно хороши и многочисленны. В самом деле, каждая армия, сражавшаяся в Нормандии, видела в английской и американской артиллерии наиболее эффективное оружие союзников. На артиллерию приходится свыше половины всех потерь, нанесенных противнику во второй мировой войне. В нормандской кампании англичане впервые применили подкалиберные боеприпасы для своих противотанковых орудий со снарядами весом в 6 и 17 фунтов. Новые боеприпасы обладали мощной бронепробивающей силой. Однако буксируемое противотанковое орудие оказалось малополезным в наступлении, и даже очень точный артиллерийский огонь был недостаточно эффективным против хорошо окопавшихся вражеских солдат. Английское 25- фунтовое орудие превосходило американскую 105-мм пушку по дальности огня (13 400 ярдов и 12 200 ярдов) и успешно прижимало к земле солдат противника, но не обладало достаточной разрушительной мощью против оборонительных позиций. Для решающего воздействия нужно было использовать среднюю или тяжелую артиллерию, а ее всегда не хватало.

Не было у союзников такого оружия, которое по физическому и моральному воздействию можно было бы сравнивать с немецким 88-мм орудием. Это зенитное орудие с большой скорострельностью с первых дней войны использовалось с исключительной эффективностью против наземных целей. В ходе кампании в Нормандии время от времени полностью срывались атаки союзных войск, когда эти 88-мм орудия ставили завесу огня. Для пехоты большую опасность представляла стрельба из этих орудий осколочно-фугасными снарядами дистанционного действия незабываемое впечатление осталось от стрельбы 88-мм орудием у всех участников кампании, вышедших из войны живыми. Для армий союзников было загадкой, почему их собственная промышленность не могла изготовить точные копии 88-мм орудий, автоматов Шмайссера или «картофелемялки».

Однако самой крупной неудачей союзников был их танк. Как могла американская и английская промышленность выпускать множество великолепных самолетов, поразительно разнообразное радарное оборудование, радиовзрыватели, трехосный грузовик-амфибию, джип и тем не менее посылать свои армии сражаться против вермахта, снабдив их танками, сильно уступающими танкам противника по бронезащищенности и убойной силе орудий? Один английский офицер-танкист, только что прибывший во Францию, в июне 1944 года записал разговор со своим полковым адъютантом о танковых делах на фронте.

— Что у немцев самое важное?

— «Пантеры». «Пантера» может проткнуть «Черчилля», как масло, за целую милю.