Я оглядел бар. Абстрактные символы, обозначающие мотоцикл и сто граммов, все еще держались в сознании, как дрожащие лужицы пива. Те же символы, которые обозначали тяжелый труд и дисциплину, преодолели натяжение, державшее их вместе на поверхности, и слились, чтобы превратиться в новые подобия лужиц на стойке бара. Я вздрогнул и стер свое будущее с неровной поверхности.

Вздрогнув, почувствовал, как на плечо легла тяжелая рука.

— Полагаю, ты закажешь нам выпивку, приятель, — прорычал знакомый голос. Пахнуло чесноком.

Я быстро повернулся, увидел перед собой багровое, потное лицо Микки. Вскочил на ноги и схватил его жирную влажную руку.

— Микки! — обрадовался я. — Славный мой братишка! Садись, я скажу, чтобы принесли пиво.

Однако Микки уже попал в фокус избирательного подхода Дитера к клиентам. Как только я повернулся, чтобы сделать заказ, увидел, что бармен несет пиво. Я поблагодарил его, но он не отреагировал. Он был поглощен изучением С-90 — аудиокассеты, которую швырнул ему Микки.

Микки был из тех парней, которым не повезло с внешностью. Он был так тучен, что казался невысоким. Его обросшее лицо на манер певцов группы ZZ Top beard[1] и вылинявший комбинезон не гармонировали друг с другом. Микки забавлял детей и пугал взрослых. Косолапый и одноглазый, он носил в голове вживленную стальную пластину, а в левой ноге — металлический штифт. Воздействие жары на эти обременительные металлические аксессуары давали болезненные ощущения, но тучный байкер боролся с ними при помощи водки и скоростной езды, уверяя, что это ему помогает.

В Бремене, где еще сохранилась память о нем как о безобразном уличном громиле, Микки случайно убил одного парня, которого просто хотел отдубасить. Он сбежал из страны, полагаясь на ошибочное и отчасти легкомысленное решение больше никогда не возвращаться. Микки купил бельгийский паспорт и перебрался в Испанию. Здесь его вскоре арестовали за избиение полицейского, у которого он хотел угнать автомобиль. После выхода из тюрьмы он счел за идеал полезного существования идею примоститься где- нибудь с Гельмутом и, покуривая гашиш, старательно обсуждать свой план ограбления казино в Марбелле. Автором плана был даже не он, а вороватый торговец из Убрике, с которым Микки сидел в карцере в Малаге. Когда торговца отпустили, Гельмут представился Микки как новый сокамерник, и план теперь принадлежал только беглецу из Бремена. Неясно, каким был план в его первоначальном виде, но в своем улучшенном варианте он заключался в том, чтобы ворваться в казино, перестрелять всех из автоматов, похитить деньги и увезти их. На мотоцикле «Харлей-Дэвидсон».

Осторожное одобрение Гельмутом этого плана в первые дни его заключения в тюрьму за кражу автомобиля на побережье обеспечило ему выживание как в камере, так и вне ее. Вместо того чтобы вышибить ему мозги, что бременец считал своим долгом в отношении всех образованных либералов, Микки передал Гельмуту полный контроль над интеллектуальной проработкой плана и взял на себя обязанность беречь голову сокамерника. Через два часа после освобождения из тюрьмы Микки украл арендованную машину и приехал прямо в крепость, чтобы поработать вместе с Гельмутом в его мастерской.

Гельмут и Микки: ритуальные фигуры для «поколения пепси».

Нагнувшись у входа в бар, Гельмут распрямил свое долговязое тело и обтер маслянистые руки о брюки на ягодицах. Проходя по помещению, он улыбался теплой и искренней улыбкой. Крепко пожал мою руку, потом шумно выдохнул и потряс рукой в характерном испанском приветствии, приглашающем к приватному разговору.

— Что-нибудь случилось? — спросил я по-испански.

Он потряс головой, поджал губы.

— Сегодня много полицейских. Слишком много. — Бросил взгляд на стойку. — Это мое?

Я кивнул, и он сделал затяжной глоток из охлажденной бутылки.

Он обтер губы и снял маленькие круглые очки, протер глаза тыльной стороной руки.

— Слишком много мерзавцев. — Гельмут явно пережил трудный день. — Сначала мы поехали к этому чертовому дому Кристобаля. Припарковали грузовик, постучали в дверь. Вышла его мама и сообщила, что он скрывается в Пуэнте-Нуэво, так как полиция ведет наблюдение за домом. Поэтому мы выехали из города в сопровождении двух или трех полицейских машин, они незаметно следовали за нами. Я предложил ехать домой, но Микки не согласился, настаивал на том, что нужно ехать дальше. Тогда мы остановились и принялись спорить. Микки выскочил из грузовика, подобрал апельсины и стал бросать в меня. — Он медленно покачал головой. — Я поднял руки, сдаваясь перед лицом этой бомбардировки апельсинами, и оглянулся. Позади стояли полицейские машины, откуда наблюдали за нами. — Он поднял бровь и бросил взгляд на Микки, но тот запихнул в рот Карлито ботинок и не слушал рассказа напарника. Гельмут нахмурился: — Он всегда привлекает к себе внимание собак, этот Микки, ты замечаешь?

Мне это было известно, хотя я не настолько удивлялся своим наблюдениям, как сейчас Гельмут.

— В общем, мы двинулись через всю страну в Пуэнте-Нуэво, а эти свиньи не могли угнаться за нами в своих маленьких испанских машинах. Когда приехали, застали Кристобаля в очень нервном состоянии и в окружении многих парней. Он был также очень… — Гельмут почесал нос как бы для того, чтобы активизировать мозг, — ну, знаешь, если быть более точным… возбужден и сердит оттого, что мы приехали. Сказал, чтобы мы не уезжали и дожидались, пока он даст сигнал. Мы вернули ему деньги, а он нам груз. Затем он послал одного парня на мотоцикле выяснить, свободен ли пляж.

— Побережье, — прервал я Гельмута, — выяснить, свободно ли побережье.

Гельмут нахмурился.

— Да, да, да, — согласился он нетерпеливо по-немецки. — Во всяком случае, маленький гаденыш вернулся не раньше пяти часов. — Он осушил бутылку с пивом. — Во всяком случае, у меня в кармане твоя упаковка.

Я ухмыльнулся, чувствуя облегчение. Я боялся развязки, ожидал услышать страшную историю о том, как мой запас наркоты выбросили из окна преследуемой машины в реку, или о том, как железный Микки проглотил его. Когда вы посылаете кого-то делать для вас грязную работу, должны считаться с риском потерять свои деньги и наркотики. Если вам это не нравится, можете делать ее сами. Я сделал еще два глотка пива и хлопнул донышком бутылки о стойку бара.

— Пойдемте ко мне и посмотрим, что там делается. — Выложив банкнот, я отодвинул бисерную занавеску бара и столкнулся сразу с двумя неприятными сюрпризами: во-первых, передо мной стояла Луиза, похожая на вдовствующую ядовитую змею, а во-вторых, за ней в начале переулка виднелось хорошо известное мне лицо из прошлого.