сила воли и тот факт, что люди, которым мой отец остался должен, не особенно стремились отнять у нас этот остров, и позволили ей сохранить его в нашей собственности. Сейчас он находится в запущенном состоянии, но дела моей компании идут неплохо, и я надеюсь, что со временем сумею восстановить дом и парк вокруг него, вернув им былую красоту. Бабушка говорит, что прежде они были очень красивые.

– Далеко еще до него?

– Теперь уже недалеко. Мы почти добрались.

Дэни почувствовала, что беспокойство ее усиливается. Как отнесется к ней бабушка Троя.

Неожиданно ей показалось важным то, чтобы его единственная родственница составила о ней благоприятное мнение. Ей было интересно, как скоро Трой отважится заговорить с ней о смерти его отца и исчезновении матери, но она не хотела торопить события. Тот факт, что он позволил себе рассказать ей о прошлом своей семьи, свидетельствовал об одном: он начал меняться. Пока что ей этого было достаточно.

Последнюю часть пути Дэни не гребла: предоставив это нелегкое занятие Трою, она позволила себе расслабиться и наслаждалась приятным плаванием. Увидев за деревьями очертания высокого белого дома, она поняла, что они достигли острова Фонтейн, хотя Трой не сказал ей об этом. В груди ее вновь возник беспокойный трепет, грозящий подняться вверх и перехватить горло. Она сделала глубокий вдох и попыталась различить форму и размеры дома, в то время как пирога приближалась к острову.

Поток, огибающий эту болотистую местность, в этом месте разветвлялся, сливаясь затем с более широким руслом, соединяющим остров с рекой Миссисипи. У старинного причала покачивалась на воде небольшая лодка. Она была пошире их пироги и имела в бортах уключины для длинных весел. Когда их лодка уткнулась в причал, Дэни взглянула на Троя и увидела, что он нахмурил лоб. У нее вновь засосало под ложечкой.

С нее достаточно того, что придется встретиться с бабушкой Троя! Она не готова к новым осложнениям, вероятно, как-то связанным с этой второй лодкой. Но, может быть, его беспокойство вызвано не присутствием здесь этой лодки, а чем-то другим? Возможно, подумав, он пришел к выводу, что ему не следовало привозить ее сюда? Дэни эта мысль казалась вполне правдоподобной – тем более, что она сама испытывала сомнения в правильности его поступка. Не желая оставаться в неведении, она сделала то, что, по ее мнению, могло прояснить ситуацию: она задала вопрос.

– Эта лодка тоже твоя?

– Нет. Она принадлежит Леверету Деверо. Он живет в городе, в верховье реки.

Дэни почувствовала нежелание Троя говорить ей еще что-либо и попыталась побороть свое волнение. Когда они ехали на лошадях по тропе вдоль реки Платт, она пообещала себе, что никогда больше не будет сжиматься от страха; это было не в ее характере. Она почти забыла об этом обещании в Сент-Луисе – в ту ночь, когда Трой довел ее до слез. Но сейчас она не была намерена нарушить его. Для того, чтобы быть честной по отношению к себе и смело встретить новые обстоятельства, Дэни должна была знать, хочет ли Трой по-прежнему видеть ее на этом острове, или его настроение изменилось.

Он проворно выбрался из лодки и привязал ее к причалу. Дэни видела, как его сильные, цепкие руки легко справились с этой задачей. Еще через мгновение он протянул ей руку, чтобы помочь встать в шаткой лодке, приглашая ее ступить на его землю.

– Ты жалеешь, что привез меня сюда?

Эти слова прозвучали неожиданно для нее самой, но после того, как они были произнесены, она почувствовала облегчение. С правдой она сладит; ее пугала неопределенность.

Дэни поставила ногу на причал, он помог ей подняться, но не отпустил ее руку, пока она не оказалась так близко, что он увидел серебряные крапинки, поблескивающие в ее серых глазах. Ее запах отличался от резкого, надоедливого запаха духов, исходившего от других женщин. От нее пахло дымом, лесом и женщиной, и запах этот взбудоражил все его чувства. Трой обернулся и посмотрел в сторону дома, чтобы убедиться, что их оттуда не могли увидеть.

К черту Деверо! К черту их всех! К черту все обещания не прикасаться к ней больше, которые он себе давал! Эти обещания невозможно сдержать, и он знал это даже тогда, когда давал их себе. По ее собственному признанию, Дэни принадлежит ему, и он совершит величайшую глупость, если откажется от нее. Продолжая внимательно смотреть на Дэни, Трой наклонил голову. Она тоже смотрела на него широко открытыми доверчивыми глазами. Вначале он только коснулся ее губ своими губами; когда губы их встретились, он перестал четко различать ее глаза, но чувствовал, что она все еще смотрит на него. Он поцеловал ее крепче, обвил рукой ее талию и прижал к себе. По легкому быстрому прикосновению ее ресниц к его щеке он понял, что она закрыла глаза и полностью отдалась поцелую. Он был преисполнен решимости убедить ее в том, что он хочет видеть ее на своем острове.

Когда он ответил на ее вопрос поцелуем, вскружившим ей голову, сердце Дэни запело от радости. Он не раскаивается в том, что привез ее на остров! Мрачное выражение, исказившее его лицо при виде другой лодки, никак не связано с ее приездом. Горячий поцелуй кончился, как показалось Дэни, слишком быстро, но он выполнил свою задачу. Теперь она не сомневалась в том, что Трой хочет видеть ее на своем острове, и была уверена, что со временем выяснит причину его недавнего беспокойства.

Руки его лежали на ее плечах. Он смотрел в ее глаза с таким напряженным выражением, что Дэни подумала, не собирается ли он снова ее поцеловать. Но вместо этого Трой повернулся, шагнул в сторону и жестом велел ей идти впереди него по отходящей от причала усыпанной раковинами тропинке, огибающей рощицу из покрытых мхом кипарисов. Густой подлесок ограничивал видимость, и дом Троя казался Дэни белым пятном, проступавшим сквозь покачивающиеся ветви и мох. Она наградила Троя ослепительной улыбкой, сошла с причала и пошла по тропинке.

Дом был не таким огромным, как гостиница «Республиканская», но снаружи казался Дэни таким же неприветливым. Он покоился на толстых столбах, и она сразу догадалась, что они предназначены для того, чтобы уберечь дом от воды, если река выйдет из берегов. К двухэтажному зданию примыкала открытая галерея, соединенная с ним многочисленными дверями. Окна второго этажа были занавешены шторами, не пропускающими дневной свет. Дэни показалось, что в угловом окне она увидела какое-то движение.

Они поднялись на широкое крыльцо, прежде чем Трой успел постучаться, массивная дверь открылась внутрь, и их взорам предстал внушительного вида слуга. Этот мужчина являл собой замечательное зрелище. Он был такой громадный, что даже высокий Трой по сравнению с ним казался маленьким. Кожа слуги была черной, как древесина эбенового дерева. Его громадные мышцы выпячивались даже тогда, когда он поднимал руку, чтобы отогнать надоедливую муху. Широкий нимб из туго завитых волос поднимался над его головой по крайней мере на ширину раскрытой ладони. В одно ухо его было продето небольшое золотое кольцо, но не в мочку, а выше, сразу под копной его непослушных волос. Нижнюю половину его тела обтягивали узкие штаны. На его ногах, кожа которых показалась Дэни жесткой, как сапожная, были