— Я же сказал, что это она целовала меня, но продолжай, говори дальше, любимая. Это просто музыка для меня.
— Мне хотелось умереть, Мэтт. Я бы так и сделала. В какой-то миг я хотела просто убить вас обоих.
— Мне очень жаль, что ты увидела это, — ответил он ей. — Я бы лучше потерял свою ногу, чем когда- нибудь преднамеренно обидел тебя.
— Не говори таких вещей! — с беспокойством предостерегла она его, слегка содрогнувшись. — Даже и не думай об этом! Господи!
Это все равно что искушать судьбу! Все должно быть хорошо, Мэтт, ты обязательно поправишься.
— Я поправлюсь гораздо быстрее, как только мы поженимся, — отозвался он с мальчишеской улыбкой, от которой у нее стало тепло на сердце.
Она скептически посмотрела на него.
— И как ты себе это представляешь?
Он расплылся в улыбке.
— — А почему бы и нет, я рассчитываю на твою нежность, любовь и заботу, которыми ты окружишь меня. Знаешь, я не вижу никаких причин, чтобы откладывать дальше нашу свадьбу. Я думаю, мы могли бы обменяться клятвами немедленно. Сегодня, если возможно. Завтра, по крайней мере.
— А как нам сделать это? Ты ведь единственный священник здесь, Мэтт, — напомнила она ему. — И ты не можешь вести свою собственную брачную церемонию, ведь правда?
— Нет, но нас может поженить судья Талберт. Конечно, если ты не передумаешь выходить замуж за человека, который может остаться хромым или будет ходить с тростью. — Его глаза внимательно наблюдали за ней, ожидая ее реакции и надеясь, что он не увидит внезапного изменения в ее приятных чертах.
Она же надулась, как разъяренная курица, и метнула на него сердитый взгляд.
— Мэтт Ричарде, я заявляю, что если еще когда-нибудь услышу, как что-то совершенно абсурдное слетает с твоих губ, то я их укушу.
— Я бы предпочел, чтобы ты их лучше поцеловала, — предложил он, доверчиво глядя на нее своими голубыми глазами. — А потом ты сможешь побежать и найти судью Талберта. Или лучше пусть этим займется Джордан, а ты будешь делать то, что должна невеста, готовясь к своей свадьбе.
— Не сейчас, — возразила Джейд, какой-то странный взгляд промелькнул у нее. Поднявшись, она взяла влажное полотенце и быстро провела им по его губам. — Вот! — заявила она, удовлетворенно кивнув головой. — Я не потерплю вкуса другой женщины на твоих губах, когда целую тебя.
— Тебе не следовало так сильно тереть их, Эгги, — ответил он с лукавой улыбкой. — Кроме того, твои поцелуи гораздо слаще, чем персиковые косточки.
— Только помните об этом и в будущем, сэр, когда какая-нибудь дама решится искушать вас.
— Ты единственная дама, которую я люблю, Эгги.
Она одарила его долгим горячим поцелуем, от которого у него поднялась еще одна часть тела, не только его подвешенная левая нога, и его охватила совершенно другая боль, та, которая, как он надеялся, скоро будет смягчена.
Бракосочетание по необходимости происходило внутри палатки Мэтта, с женихом, лежавшим на спине, а его сломанная нога покоилась на груде одеял. С помощью Джордана он был одет в белую рубашку, серебристо-черный парчовый жилет, галстук и черный костюм. Шов на левой штанине его брюк был распорот, чтобы туда поместилась его туго забинтованная нога, но, если не принимать во внимание его ран, но он выглядел одетым вполне соответствующе для такого торжественного события.
Его невеста присела рядом с ним, нервно держа его руку и сжимая маленький букетик полевых цветов, собранных для нее детьми.
К удивлению всех и к негодованию части враждебно настроенных гостей, собравшихся возле маленькой палатки, на Джейд было настоящее свадебное платье, дополненное сатиновыми туфельками и небольшой вуалью, отчего она казалась совершенно невинной и скромной невестой. Платье, когда-то ослепительно белое, теперь приобрело кремовый, золотистый оттенок, который как-то умиротворял собравшихся. На шее у нее была надета голубая ленточка с очаровательной камеей.
Мэтт был изумлен не меньше других, когда его невеста появилась в таком красивом платье. Когда он спросил, где она его достала, Джейд наклонилась и что-то прошептала ему на ухо, и он широко заулыбался. Это останется их секретом, секретом «девушек», что Лизетт великодушно дала ей это платье. Кажется, один из ее постоянных клиентов имел слабость к невестам, и он подарил ей это платье, чтобы она надевала его, когда он приходил к ней.
Кому в действительности принадлежало это платье, неизвестно, но Лизетт подозревала, что это было платье его матери.
Джордан позже прокомментировал, что скопление гостей больше напоминало растревоженный улей с рассерженными пчелами, чем присутствующих на свадьбе. Часть гостей стояла в стороне со слезами умиления на глазах, полдюжины нахмурившихся друзей Мэтта и бывших соседей стояли отдельно. Четверо детей находились в самом центре — Эмили вертелась на руках у Джордана, держа большой палец во рту. Бет стояла позади невесты и жениха, держа спящего ребенка, а Скитер пристроился возле Джейд, уцепившись за краешек ее платья.
К большому неудовольствию своей жены, Карл стал свидетелем Мэтта, освободив таким образом Джордана, который стал посаженным отцом невесты, ведь у Джейд никого не было для этой роли. Джордан, одетый снова во все черное, вооруженный пистолетом, имел довольно решительный вид, поэтому никто открыто не осмеливался выступить против церемонии.
Воцарилась необыкновенная тишина, когда судья Талберт начал свадебную церемонию.
Прочитав молитву, он вызвал небольшой шум, когда обратился к присутствующим с вопросом:
— Если кому-то известна причина, по которой эти двое людей не могут соединиться брачными узами, то пусть скажет ее сейчас или сохранит в тайне навсегда.
Послышалось беспокойное шарканье ног, несколько невнятных выкриков, и Джейд затаила дыхание, ожидая, что кто-то будет оспаривать ее право на брак. Однако, видя скрытое предостережение Джордана, державшего руку на рукоятке пистолета, никто не осмелился возразить. Она вздохнула с облегчением, когда судья быстро продолжил.
Они с глубокой искренностью повторили за ним клятву верности друг другу, Мэтт говорил проникновенным голосом, а голос Джейд был немного хриплым и заметно дрожал. В толпе раздался удивленный шепот, когда она тихо повторила:
— Я, Джейдин Эгнис Донован, беру тебя, Мэттью Ричардса, себе в мужья. — Конечно, многие из присутствовавших были шокированы, услышав ее настоящее имя, ведь они считали, что она сама назвала себя Джейд, что было нужно для ее профессии. Конечно, многие с сомнением продолжали покачивать головами, что, мол, так и будет продолжаться.
Почти в самом конце ритуала, к большому удивлению Джейд, Джордан вручил Карлу золотое обручальное кольцо, которое Карл затем передал Мэтту. Осторожно, с блестящими от волнения глазами Мэтт надел кольцо на палец Джейд. Как и положено, он торжественно произнес:
— В знак и в залог нашей глубокой и верной любви я вручаю тебе это кольцо.
Джейд едва расслышала, как судья объявил их мужем и женой. Следующее, что она помнила, это как Мэтт наклонил ее к себе, его губы встретили ее нежным поцелуем, который скрепил их узы. Слезы, о которых она даже не подозревала, блестели на ее щеках, увлажнив и его щеки.
Потом голос судьи Талберта произнес:
— Поздравляю вас. — Уже гораздо громче, обращаясь ко всем собравшимся, он сказал:
— Я с гордостью представляю вам новую семью, мистера и миссис Мэттью Ричарде.
После напряженной паузы раздались вежливые аплодисменты, в основном подруг Джейд. Девушки подбежали к Джейд, поцеловали ее, вытерли с ее щек радостные слезы, поздравили и поцеловали жениха. К ним присоединились дети, не совсем понимая, что происходит, они радостно смеялись, подпрыгивали и обнимали тех, кто находился рядом с ними. Друзья Мэтта, более сдержанные в проявлении своих чувств, согласно традиции, однако, подошли и поздравили новобрачных.
В разгар всей этой суматохи неожиданно раздался новый голос:
— Не поймите это как непочтительность, судья Талберт, но мне хотелось бы знать, имеете ли вы законное право сочетать браком этих двоих. Вы ведь из Огайо, и распространяется ли ваша юрисдикция и на
