Вытерев нос, я опустила стекло, оцепенелая изнутри.

Ринн Кормель наклонился ко мне почти вплотную. Увидев, в каком я состоянии, он вытащил из внутреннего кармана платок и дал мне:

— Почему вы просто не дали ей себя укусить, а устроили весь этот спектакль? — спросил он, поглядывая на неподвижный «хаммер». — Ей только и нужно было, что кровь.

Животное-то он животное, но обращаться с ним все равно надо уважительно.

— Она этого не хочет, — сказала я, вытираясь его платком и убирая его в карман. Потом постираю и отдам. Может быть. — Она не хочет терять душу, а если бы укусила меня, она бы к этому приблизилась.

Он поморщился и выпрямился, отступил на пару шагов, чтобы меня видеть.

— Такова ее природа.

— Я знаю. — Сняв руки с руля, я тихо положила их на колени. — Она тоже знает.

Ринн Кормель приподнял брови и неопределенно хмыкнул. Покачнулся с пятки на носок, собираясь уходить, но я его окликнула:

— Ринн! — Он остановился. — Ринн, она принимает себя такой, какая она есть. И клянусь богом, я найду способ ей помочь быть такой, какой она хочет.

У меня стучало сердце, но его озабоченное выражение сменилось знаменитой улыбкой, и я подумала, не спасла ли я только что себе жизнь обещанием найти для Айви способ сохранить душу. Если он думал, что имеется в виду сохранить при ней душу после смерти, это его право. Я же думала о более непосредственных вещах. О таких, которые нам обеим были бы выгодны.

— Ну и хорошо, — ответил он, руки в карманах, вид совершенно безобидный. — Хорошего вам вечера в кругу семьи, Рэйчел. За Айви не беспокойтесь, все будет у нее в порядке.

Я села прямее — от неожиданной надежды у меня глаза раскрылись шире.

— Вы уверены?

Он не отводил взгляда от «хаммера».

— Аура у нее восстановится, как только она насытится, и со временем вернется сила. Меня не она беспокоит, а те мои сотрудники, что сейчас с ней.

Я невольно улыбнулась, но улыбка эта быстро погасла. Она в той машине была неуправляема и потом будет ненавидеть себя за случившееся. Сейчас здравый рассудок у нее держался на том, что она не позволила голоду овладеть собой и заставить на меня наброситься. А обет воздерживаться от крови продержался тридцать секунд.

— Ринн, вы ее не подталкивайте только, ладно? — сказала я. — Просто чуть приведите в норму и отправьте опять ко мне. Я найду для нее способ умереть, сохранив душу. Если это возможно, я его найду. Обещаю.

Черт побери, придется мне снова говорить с Трентом. Он знал способ переводить вампирский вирус в неактивное состояние, но с тех пор он мог найти и способ убрать его вовсе. Я не была уверена, что Айви согласится стать человеком и утерять свою жажду крови, но после сегодняшнего… вполне может быть.

Высокий вампир наклонил голову, показывая, что понял меня. Потом улыбнулся и непринужденно пошел к своей второй машине. Водитель вышел открыть ему дверцу — и через секунду обе машины скрылись.

Я посмотрела на часы, потом заметила, что сумочка Айви осталась у меня. Подняв ее с пола, я положила ее на сиденье, где она была, потом потянулась и закрыла сломанную дверцу. Аромат Айви держался в салоне, и я вдыхала его, гадая, как она там. Руки затряслись от уходящего адреналина, и я опаздывала на и без того отложенный обед. Такой вот удачный день выдался у Робби.

Но я еще никак не была готова снова выехать на дорогу. Я очень беспокоилась насчет Айви, но это только справедливо: она тоже беспокоилась обо мне, пока я была в больнице. Ринн Кормель сказал, что она поправится, и мне оставалось этому верить. Вампир в смысле силы — ближайший конкурент баньши, поскольку может быстро восстановиться после нападения: кровью обновить ауру и бримстоном оживить силу.

Я медленно включила передачу и поползла к выезду, включив поворотник и выжидая перерыва в потоке машин. И тут мне пришла в голову мысль, что сегодня поворотная точка в наших отношениях. Айви — вампир, который хочет стать больше, чем вампиром. Или меньше. Но это никогда у нее не получится, если я не найду способ избавить ее от вируса. Магией или медициной, но я этого добьюсь. И пусть я не могу быть той, кем хочу быть, но уж если мне придется быть демоном, то клянусь богом, я сделаю все, чтобы Айви смогла быть такой, какой хочет быть она.

До чего же противно иметь дело с такими вот материями.

В маминой кухне стоял густой аромат говяжьего рагу, но даже это в сочетании с домашними булочками, которые мама вытащила из духовки, когда я вошла в дверь, не приглушило моей тревоги за Айви. Ужин мог быть приятным, я просто не помню. Я провела здесь уже около часа, но никто не позвонил и ничего про Айви не сказал. Интересно, сколько времени нужно на восполнение ауры?

Еще мне добавляло радости, что где-то в доме мой брат прячет от меня учебник по арканам восьмисотого уровня. У меня жизнь разваливалась на части, и я твердо знала, что без этой книги не уйду. Надо было бы сказать маме, чтобы она заставила Робби ее отдать, но в прошлый раз, когда я этой книгой пользовалась, у меня хлопот оказалось выше крыши. А сегодня мне добавлять новые к уже имеющимся не хотелось — я вышла на допустимый максимум. Настолько была на взводе, что от мелкой шероховатости могла бы взорваться.

Я отдала Робби последние стаканы и стала искать в посудомоечной машине суповые тарелки. Бегающие глаза ведьмы над раковиной ходили из стороны в сторону, слышно было, как в доме ходит мама, пытаясь что-то найти. Странно было здесь стоять, как в те годы, когда я росла. Я мыла посуду, Робби вытирал. Конечно, теперь мне не надо было вставать на скамеечку, а Робби не носил молодежные лохмотья стиля гранж. Бывают перемены и к лучшему.

Застучали каблуки по кафелю, и вошла мама — веселая и счастливая. Я не могла не задуматься, в чем тут дело — слишком уж она была довольна собой. Хотя, может быть, мы с Робби около посудомойки напомнили ей старые времена.

— Мам, спасибо за обед, — сказала я, опуская тарелку полоскаться, пока Робби ее не взял. — И прости, что я так задержалась. Я честно думала прийти раньше.

Робби непочтительно хмыкнул, но мама просияла, садясь с чашкой холодного кофе.

— Я знаю, как ты занята, — сказала она. — Я просто все побросала в медленноварку, рассчитывая, что мы поедим, когда ты приедешь.

Я глянула на древнюю коричневую кастрюлю, привешенную к стене, пытаясь вспомнить, когда я последний раз ее видела и что там было — еда или зелье. Очень хочется думать, что еда.

— Да все время что-то мешало. Вот поверь мне, я очень хотела приехать раньше.

И ведь еще как хотела. Почему я опоздала, я не стала сообщать, тем более когда Робби только и ищет повода подколоть меня насчет моей работы. А сегодня его настроение граничило с очень самодовольным, и это меня еще больше тревожило.

Робби со стуком закрыл дверцу буфета.

— Тебе, сестренка, всегда что-нибудь мешает. Надо тебе в жизни что-то поменять.

— Пардон? — спросила я, прищурившись. — Например, что?

— Это пустяки, Робби, — перебила мама. — Я знала, что она опоздает. Вот почему я и поступила так, как поступила.

Робби снова неуважительно хмыкнул, и снова я почувствовала, как растет у меня давление. Мама встала, сжала мне руку, проходя мимо.

— Если бы я не знала, что у тебя хлопот Поворот знает сколько, я бы могла обидеться. Кофе хочешь?