— Все, — повторила она. — Здесь вы ничего не купите, можете уходить.

Я отступила от прилавка. Руки бессильно повисли. Мне — бойкот? Наверное, кто-нибудь меня увидел в саду с Алом, увидел, как он похитил Пирса. Это был Том? Вот зараза! Устроил мне бойкот, чтобы не мешала ему поймать Миа?

— Рейч! — сказал Дженкс прямо мне в ухо, но казалось, что откуда-то издалека. — О чем это она? С чего это мы должны уйти?

Я в полном потрясении облизала губы — никак не могла постичь, что случилось.

— Мне объявлен бойкот, — сказала я, потом посмотрела на пижму. С тем же успехом она могла находиться на луне. Я ее не получу. И ничего в этой лавке. И в соседней. И в следующей.

Мне стало нехорошо.

Не в силах поверить, я замотала головой.

— Это несправедливо, — сказала я продавщице. — Я никому ничего плохого не сделала, только помогала. И пострадала только я.

Боже мой, что мне сказать Маршалу? Если он снова со мной заговорит, он же тоже может попасть под бойкот! И работу потеряет.

Демонские метки тяготили ногу и руку, я поддернула рукава вниз. Побагровевшая продавщица швырнула пижму в мусорный бак, поскольку я этой травы касалась.

— Вон отсюда, — произнесла она.

Мне не хватало воздуху. Да и Дженксу было не лучше, но он хотя бы обрел голос.

— Слушай ты, корова! — начал он, указывая на нее пальцем и рассыпая красные искры. — Рэйчел — не черная колдунья, в твоей газете чушь пишут. Это баньши заварила кашу, а Рэйчел нужна эта хрень, чтобы помочь ФВБ эту баньшиху поймать!

Женщина ничего не сказала. Я приложила руку к животу — о господи, только не хватало, чтобы меня здесь стошнило. Мне объявлен бойкот. Это не смертный приговор, как было бы двести лет назад, но заявление, что мои действия не одобряются. Что никто не станет мне помогать, если мне будет нужно. Что я сама по себе плохая.

Оцепенелыми пальцами я держалась за прилавок.

— Пойдем, — прошептала я, повернувшись к двери.

Дженкс резко застрекотал крыльями:

— Но тебе же это нужно, Рейч!

Я покачала головой:

— Она нам ничего не продаст. — Я проглотила слюну. — И никто не продаст.

— А как же Маталина? — спросил он с оттенком паники в голосе.

Почувствовав, что мне не хватает воздуха, я повернулась обратно к прилавку.

— Я прошу вас, — сказала я. Ветерок от крыльев Дженкса шевелил волосы на затылке, они щекотали шею. — У него жена больна. Пижма ей поможет. Позвольте нам купить только ее, и я никогда к вам больше не приду. Я не для себя.

Она отрицательно мотнула головой. Страх ее исчез, смытый самоуверенностью, рожденной из осознания, что я не устрою скандал.

— Есть места, специально предназначенные для таких, как вы, — сказала она ядовито. — Я бы предложила вам найти такое.

Она говорила о черном рынке. Но ведь ему нельзя доверять, и я не стану искать его… черт, ведь меня же бойкотируют! Ни один колдун мне ничего не продаст, ни один колдун ни на какой обмен со мной не пойдет. Я одна — абсолютно одна. Бойкот — традиция, восходящая еще к временам до отцов-пилигримов, и эффективен он на сто процентов. Не может одна колдунья выращивать, искать или делать все сама. И наложенный бойкот редко снимается.

Она задрала подбородок:

— А сейчас — вон! Или я звоню в ОВ, что вы ко мне пристаете.

Я смотрела на нее и понимала, что она это сделает. Денон будет в восторге.

Я медленно отняла руку от прилавка.

— Пошли, Рэйчел! — позвал меня Дженкс. — Наверняка у меня осталась пижма под снегом, если ты будешь не против ее оттуда для меня достать.

— Но она же мокрая, — ответила я, сбитая с толку. — Может быть плесневелая.

— Все равно лучше, чем здешнее дерьмо, — бросил он, сделав оскорбительный жест в сторону продавщицы, и направился к двери.

С ощущением, что этого всего просто не может быть, я пошла за ним. Мне же теперь и в библиотеке ничего не посмотреть… так просто нечестно!

Я не почувствовала, как Дженкс притулился между шарфом и шеей. Не помню, как открывала дверь под веселый перезвон колокольчиков. Не помню, как шла к машине. Как выжидала паузу в движении, чтобы подойти к дверце. Просто вдруг я оказалась возле машины с ключами в руке и щурилась на яркое солнце на красной краске.

Я заморгала. Двигаясь медленно и обдуманно, вставила ключ в замок, открыла его. Постояла секунду, положив локоть на матерчатый верх, пытаясь понять. Солнце светило так же ярко, такой же свежий дул ветер, но все стало иначе. Где-то внутри что-то сломалось. Может быть, доверие к своим собратьям- колдунам? Вера в то, что я хорошая, пусть даже на душе чернота?

Через двадцать минут у меня встреча, но надо было чуть-чуть посидеть, а непонятно было, обслужат ли меня в кофейне на первом этаже башни. Известие о бойкоте разойдется быстро. Я медленно села в машину и закрыла дверь — и тут же грузовик, рыча, пронесся там, где я только что стояла.

Мне объявлен бойкот. Я не черная колдунья, но какая теперь разница?

С непривычным ощущением беззащитности я стояла перед двустворчатой стеклянной дверью Кэрью-Тауэр и поправляла шляпку, глядя в темное отражение. Швейцар открыл мне дверь — и я вздрогнула. Поток теплого воздуха отбросил мне волосы назад, швейцар улыбнулся, когда я вошла, семеня, и коснулся шляпы в ответ на мое робкое «спасибо».

Он вел себя приветливо, и я заставила себя улыбнуться в ответ. Да, мне бойкот. Но Эдден этого не знает, и миз Уокер тоже знать не будет, если я ей не скажу. А если я войду как жертва, она меня разжует и выплюнет.

Я стиснула зубы.

— Этот дурацкий ковен морально-этических норм задницей думал, а не головой, — буркнула я, решительно намеренная драться во всех инстанциях вплоть до Верховного Суда. Но штука в том, что всем было бы на это наплевать.

Ресторан наверху имел отдельный лифт, и я, ощущая спиной взгляд швейцара, зацокала каблуками в ту сторону, заставляя себя сохранять уверенную осанку. Возле лифта тоже стоял кто-то вроде швейцара, и я объяснила ему, кто я такая, и назвала имя Эддена, пока он смотрел у себя в компьютере заказы столиков.

Я поддернула сумку повыше и стала читать расписание мероприятий в ресторане. Кажется, кто-то на какой-то прием на завтра резервировал весь ресторан.

Моя покосившаяся уверенность получила еще один пинок, когда я вспомнила Пирса. Мне объявлен бойкот, убийца моего покойного бойфренда гуляет на свободе, сама я сомневаюсь в своих способностях состряпать такую простую штуку, как амулет локации, Ал плюет на наши отношения… Кажется, пора начинать исправлять ситуацию.

Дженкс шевельнулся, выведя меня из размышления, вылез наружу и сел мне на плечо.

— У тебя пульс резко упал, — сказал он настороженно. — Сахар в крови понизился?

Я покачала головой, устало улыбнулась швейцару, который оторвался от телефона и нажал кнопку, открывающую лифт.