— Хочешь, зайдем в магазин амулетов? — спросила я Дженкса. — А вдруг у них есть споры папоротника?

— Ага, здорово! — ответил Дженкс с таким энтузиазмом, что мне стало слегка совестно. Он такой, черт возьми, независимый, что никогда даже не просил нас взять его в магазин. — А если нет, то у них пижма может найтись. Маталина пижмовый чай любит, от него у нее крылья лучше работают.

Я свернула к небольшой двери, вспомнив его вечно прихварывающую жену. Дженкс страдал, а я ничем не могла ему помочь — даже за руку подержать. И лучшее, что я могу сделать — взять его с собой в лавку амулетов? Этого мало. Уж тем более в долгосрочной перспективе.

— Почти пришли, — сказала я, и он обругал меня за излишнюю заботу, а я потянула на себя стеклянную дверь и вошла.

И тут же мне стало спокойно от звона колокольчика и запаха коричного кофе. Тихое жужжание детектора магии сообщило, что мой амулет летальных чар его слегка встревожил. Я сняла шляпу, Дженкс вылетел из шарфа, приземлился на ближайшую стойку и потянулся, расправляя крылья.

— А тут мило, — сказал он, и я улыбнулась, что он разрушил образ крутого парня, устроившись на груде сушеных розовых лепестков и употребив слово «мило».

Я развязала шарф и сняла очки, рассматривая полки. Люблю магазины земной магии, а этот один из лучших — прямо в центре Цинциннати. Я несколько раз здесь бывала, и продавец тут всегда готов помочь, и выбор более чем адекватный, с некоторыми сюрпризами и редкими довольно дорогими штучками, которых у меня в саду нет. Я предпочитаю покупать местное, чем заказывать по почте. Если повезет, здесь может найтись тигель из красно-белого камня. У меня лоб тревожно нахмурился при мысли о Пирсе, который сейчас с Алом, но вряд ли я могу составить заклинание, если он застрял в безвременье.

Или все же могу? — вдруг подумалось мне, и пальцы, перебиравшие семена для посадки, остановились. Я готова была ручаться, что Ал еще не дал Пирсу тела, чтобы тот не мог зачерпнуть из линии и стать еще опаснее, чем он уже есть. Если он все еще призрак, то, быть может, амулет его вытащит из безвременья, как вытаскивал из загробного мира. Безвременье от загробного мира не слишком отличается, на самом-то деле. И если я это сделаю, Ал ко мне придет.

Я не могла сдержать улыбки, оживление пело во всем теле. Вот так я добьюсь от Ала уважения — если я украду у него Пирса, он придет ко мне. А я буду говорить с позиции силы, настоящей или притворной. Завтра канун Нового года. Мне только нужен рецепт, чтобы быть уверенной в правильности своих действий. И даже никакая занюханная линия не нужна будет.

Я в возбуждении повернулась к двери — мне нужна книга. Робби! Вдруг захотев оказаться в другом месте, я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, снова нервничая и волнуясь. Сегодня я увижу Робби и не уйду без книги и всего, что к ней прилагается.

Дженкс метался возле витрины, чуть не налетая на меня, рассыпал яркое медное сияние. Я решила, что он что-то нашел. Позади него женщина у кассы подняла глаза от газеты, заправила лиловую крашеную прядь за ухо, посмотрела на Дженксовы искры.

— Скажите, если нужна будет помощь, — сказала она, и я подумала, от природы у нее волосы такие на зависть прямые, или же это работа амулета.

— Спасибо, обязательно, — ответила я и протянула Дженксу ладонь для посадки. Он метался от меня к витрине и обратно, как возбужденный ребенок. Наверное, нашел что-то, что поможет Маталине — как он думает.

— Сюда, — сказал он и полетел обратно.

Улыбнувшись женщине за прилавком, я пошла по следу медленно осыпающихся золотых блесток. Ботинки клацали по твердым половицам, когда я шла мимо стоек с травами. Дженкса я нашла возле зловещего вида сорняка, висящего в углу рядом с узловатыми ветками ведьминой лещины.

— Вот это! — сказал Дженкс, повиснув возле гривастых серых веток со скудной листвой.

Я посмотрела на него, потом на пижму. Рядом с ней висел куда более симпатичный снопик.

— А почему не эту? — спросила я, прикасаясь к траве.

Дженкс резко застрекотал.

— Это тепличное, дикое мощнее.

— Поняла.

Стараясь ничего не поломать, я осторожно положила пижму в плетеную корзину — они там стояли стопкой в конце прилавка. Удовлетворенный Дженкс наконец успокоился у меня на плече. Я пошла к выходу, задумавшись по дороге над пакетиком семян одуванчика. Еще немного времени есть, надо будет спросить про углеродистый воск.

Мое внимание привлек нарочито тихий голос продавщицы, говорившей по телефону. Она с кем-то спорила, и Дженкс тревожно загудел крыльями.

— В чем дело? — тихо спросила я, делая вид, что разглядываю витрину с редкоземельными глинами. Дорогие как сволочи, но с сертификатом, со всеми понтами.

— Толком не пойму, — ответил он. — Но что-то вдруг стало не так.

И как ни противно мне было это сделать, я согласилась. Но все равно оставался вопрос, что случилось с амулетом локации, и я направилась к продавщице.

— Здравствуйте! — сказала я жизнерадостно. — У меня тут затруднения при попытке заставить зелье локатора работать. Вы не знаете, насколько свежим должен быть углеродистый воск? У меня он есть, но похоже, что трехлетний. Как вы думаете, соленая вода могла его испортить? — Она уставилась на меня как олень в свете фар, и я добавила: — Я работаю над одним поручением. Вам показать лицензию оперативника?

— Вы Рэйчел Морган, — сказала она. — Больше никто пикси с собой не носит.

Мне не слишком понравилась интонация, но я улыбнулась:

— Да. Это Дженкс. — Дженкс осторожно поздоровался, но она не ответила. Чувствуя некоторую неловкость, я добавила: — У вас потрясающий магазин.

Я положила пижму на прилавок, и девушка отпрянула, почти в замешательстве.

— Я… я прошу прощения, — сказала она неуверенно, — но вы не могли бы уйти?

У меня брови взлетели вверх, и меня прошибло потом:

— Простите?

— Какого черта? — шепотом спросил Дженкс. Молодая продавщица — ну не старше восемнадцати — нашарила телефон и подняла его угрожающим жестом:

— Я прошу вас покинуть магазин, — твердо заявила она. — А то я позвоню в ОВ.

Дженкс повис между нами, рассыпая искры:

— За что? Мы ничего не сделали!

— Послушайте, — заговорила я, не желая инцидентов, — мы не могли бы сперва за это заплатить?

Я пододвинула к ней корзину, девушка взяла ее, и давление у меня снизилось. На три секунды — она поставила корзину себе за спину, где мне не достать.

— Я вам ничего не продам, — заявила она. Глаза у нее бегали, ей было очень неуютно. — Я имею право отказать в обслуживании кому угодно. Вы должны уйти.

Я уставилась на нее, не понимая. Дженкс полностью растерялся. Но тут я увидела газету со вчерашней статьей о беспорядках в молле. И новый заголовок: ЧЕРНАЯ МАГИЯ В МОЛЛЕ «СЕРКЛ». ТРОЕ ПОСТРАДАВШИХ В БОЛЬНИЦЕ. Тут до меня вдруг дошло.

Я покачнулась, схватилась рукой за прилавок, чтобы не упасть. Университет вернул мне чек. В больнице отказались меня принимать в отделении для колдунов. Кормель сообщил, что ему пришлось замолвить за меня слово. Том сказал, что всегда готов со мной поговорить. Меня обвиняют в беспорядках. Обвиняют публично, и называют это черной магией!

— Меня бойкотируют? — воскликнула я, и продавщица покраснела. Я посмотрела на газету, снова на продавщицу. — Кто? За что?

Но «за что» как раз было очевидно.

Она задрала подбородок — теперь, когда я все поняла, смущение у нее прошло.

— Кто? Все.

— Все? — пискнула я.