Ужин — малая цена за мой отказ от госпитализации и информацию о Кистене, так что я кивнула, и смутная настороженность сменилась ожиданием. Айви улыбнулась, а водитель плавно развернулся, направляясь к берегу Низин.

— Превосходно! — сказал Кормель, улыбнувшись нам всем сомкнутыми губами, но искренне. — Джефф, не позволишь ли ты сказать, чтобы нам там оставили еды, а то ужин уже кончается? И сообщи, что нужны еще два прибора, и что-нибудь для Дженкса.

Живой вампир, сидящий рядом с Айви, вытащил мобильник и нажал кнопку быстрого вызова. Джефф — это был тот, у которого только один шрам на виду, но не сомневаюсь, что под футболкой у него их больше. Его приятный низкий голос едва был слышен за гулом отопления, включенного на полную, — для Дженкса или даже для меня. Кормель и Айви говорили о каких-то пустяках, а я напрягалась все сильнее, пока Кормель не приоткрыл окно, чтобы сбросить это напряжение. Я думала, что нервничаю из-за близкой перспективы узнать, что выяснил Кормель о смерти Кистена, но когда мы свернули на набережную, я поняла, почему прет адреналин.

Как только колеса выехали на малоезженую улицу, в меня проник застарелый страх, пробуждающий воспоминания. Мы ехали туда, где жил Пискари.

Опустив глаза, я увидела, что сжала руки в кулаки, и заставила себя их разжать. Машина сбавила скорость, почти ползла вперед. Здание выглядело по-прежнему — двухэтажный бар, мирно спящий под шестью дюймами непотревоженного снега. Наверху горел свет, кто-то закрывал шторы. Парковку уменьшили, и теперь молодые деревья росли там, где когда-то парковался ржавый двухдверник. Начали возводить стену — очевидно, огородить садик, — но не доделали и оставили до весны и тепла. И у причала не было ни яхт, ни катеров.

— Что с тобой, Рейч? — спросил Дженкс, и я выдохнула, заставив себя разжать кулаки.

— Да ничего, — ответила я тихо. — Просто я здесь не была еще после смерти Кистена.

— Да и я тоже, — сказал он, хотя он вообще тут не был ни разу, для начала. Кроме того случая, конечно, когда я здесь в беду вляпалась.

Машина сползла на боковой въезд, куда когда-то грузовики доставляли продукты со всего света. Я покосилась на Айви — по ней ничего не было заметно, но она тут бывала достаточно часто, чтобы боль притупилась. Мы остановились у закрытой двери погрузочного отсека. Все молчали. Один из вампиров вышел открыть дверь, и крылья Дженкса пощекотали мне шею, когда он прижался потеснее от холода.

— Рэйчел, — приглашающим тоном начал Кормель под шум подъемной двери, — вы предпочли бы какой-нибудь ресторан? Я не учел, что с моим домом у вас связаны неприятные воспоминания. Но я тут все поменял, — продолжал он хлопотливо, — все не так, как было.

Айви посмотрела на меня так, будто осуждала, что я раскисаю, и я встретила взгляд Кормеля — глаза были почти черными в тусклом свете.

— Просто воспоминания, — ответила я.

— Хорошие среди них есть, надеюсь? — спросил он, когда мы въезжали в холодный, сухой и темный погрузочный отсек. В темноте сразу возникло покалывание у меня в шраме, и я глянула на Кормеля с возмущением. Покалывание прекратилось. Он делает из меня игрушку? Если он меня привязал, то я сделаю все, что он пожелает, считая это собственной идеей. А когда вампир опустил подъемную дверь, закрыв отсек, и темноту разгонял только свет фар, вот тут я поняла, насколько я беззащитна. Черт побери.

— Войдемте, и я покажу вам, как я тут все переделал, — любезно предложил Кормель. У меня зачастил пульс, а двери «хаммера» открылись.

Я сдвинулась по широкому сиденью к двери, держа в руке сумку, и пока все прочие медленно продвигались к цементным ступеням задней двери, я притворилась, будто поправляю пальто. Это мог быть последний до самого дома шанс переброситься парой слов с Дженксом наедине.

— Дженкс, как у меня аура выглядит? — спросила я, и в ответ он тихо-тихо вздохнул:

— Тонкая, но без дыр. Мне кажется, эмоции, которыми зарядили тебя те дети, помогли ее усилить.

— Она возникает из эмоций? — спросила я вполголоса, решив в последний момент оставить сумку в «хаммере». Опираясь на руку вампира, придерживавшего мне дверцу, я осторожно шагнула на цементный пол.

— А откуда же ей еще взяться? — засмеялся Дженкс, завернутый в мой шарф. — Из фейрийских пуков?

Я вздохнула, покачала головой в ответ на вопросительный взгляд Айви. Мне не нравилось выходить из дому при такой тонкой ауре, но Дженкс сказал, что она стала лучше, и я верила, что меня здесь не покусают. Я была явным образом больна, а для вампиров это фактор отталкивающий — он и живых, и неживых делает невероятно, просто неумеренно заботливыми. Может быть, именно это я сейчас и наблюдаю.

Вампиры-охранники по одному занимали позиции, пока не построились и впереди, и позади нас. Я послушно направилась к лестнице, увидела выглядывающие из-под брезента шины мотоцикла Айви. Она его там припарковала на зиму после того, как я чуть его не разбила, пытаясь въехать под наш навес. Мне перекрыли дорогу снегоочистители, и пришлось дать полный газ, чтобы проехать через пухлый искусственный сугроб.

От усилия у меня заскакал пульс, и я пошла за Кормелем в кухню. По крайней мере я себе сказала, что пульс скачет от усталости, а не от предчувствий. О том, что сейчас повсюду будет мерещиться Кистен, мне думалось без восторга.

В кухне оказалось неожиданно тепло. Я подняла глаза от кафеля — почти все печи убрали и кухонные столы тоже. В углу теперь стоял большой и удобный обеденный стол — рядом с лестницей, ведущей в подземные апартаменты. Над ним висела новая лампа янтарного цвета, и хлопчатобумажная дорожка на полу превращала этот уголок в место, где приятно отдохнуть и поесть в компании — благодаря теплу от печей и возможности побеседовать.

Я глубоко вдохнула и почувствовала, что теперь здесь не пахнет рестораном с его многочисленными специями и запахом незнакомых вампиров. Здесь был только все более знакомый запах Ринна Кормеля и стойкий аромат ладана от полудюжины живых вампиров, в том числе и Айви.

Я заметила, что только мои ботинки ступают шумно, и нервно поправила воротник, так что Дженкс при этом взлетел.

— Можно было бы поесть здесь, но мне кажется, у камина будет уютнее, — сказал Кормель, глядя на пикси с вежливым, но настороженным выражением. — Джефф, ты не мог бы узнать, если не трудно, почему Май еще не начала подавать закуски?

Моя тревога ослабела, когда Айви сняла пальто, оставила его у стола и вышла прямиком в старую двустворчатую дверь. Дженкс полетел с ней, я пошла следом, любопытствуя, что же там такое. И мои колебания испарились при виде большого зала, где когда-то проходили самые изысканные вечеринки в Цинциннати с гурманскими пиццами и коктейлями.

Полированный бар остался, занимая одну стену, от низкого потолка темный дуб казался еще темнее. Все светильники над стойкой были погашены, взгляд притягивал горящий камин. Высокие столики заменили удобной мебелью, кофейными столами, полочками там и сям для закусок, цветов или оставленных бокалов.

Кормель бросил пальто на кресло, и мне это напомнило, как папа возвращался с работы и погружался в домашнюю атмосферу. Вампир разве что не плюхнулся в мягкое ленивое кресло у огня и жестом пригласил нас следовать его примеру. Бледная кожа, темные волосы с проседью придавали ему вид мирного бизнесмена, вернувшегося домой после трудового дня. Ну-ну.

Я сняла шарф и расстегнула пальто, но меня еще не отпустил зимний холод, и снимать пальто я не стала. Идя за Айви к камину, я рыскала глазами по сторонам. Справа от камина была открыта дверь в бывший отдельный кабинет, и я заметила коврик на полу и угол кровати там, где раньше стоял большой стол. Один из вампиров-охранников закрыл дверь небрежным жестом, проходя мимо, и я решила, что там сейчас одна из гостевых комнат. Здесь пол был вытерт там, где раньше много ходили, светильники так и остались разнесены на длину стола, но выглядело это как гостиная — очень большая гостиная с низким потолком, отделанная в весьма северном духе — круглые деревянные бревна и темные панели.

Кормель выбрал себе кресло, и Айви села на диван перед огнем. Думая, что они будут искать смысл в