протянула руку, взяла меня за запястье и повернула мне руку ладонью вверх. Посмотрела на метку демона. — Может быть, поэтому ребенок баньши вас не убил.

Поэтому — это почему? Из-за болезни крови или метки демона? Но так или этак, имеется в виду, что я отличаюсь от нормы. И не в лучшую сторону.

— Вы думаете, у моей ауры неприятный вкус?

Доктор Мейп рассматривала мои руки, и мне хотелось их спрятать.

— Не знаю, — сказала она. — Меня когда-то учили, что аура не имеет вкуса. Я только знаю, что ребенку баньши очень много нужно, чтобы насытиться, куда больше, чем нужно, чтобы жертва погибла. Вам и мистеру Гленну очень повезло, что вы остались в живых. Миз Харбор следит, чтобы ребенок был хорошо накормлен.

Хорошо накормлен, блин. Она меня чуть не прикончила. Отклонившись назад, доктор Мейп выглянула из моего окна в сторону другого крыла.

— Она заслуживает похвалы за самоотверженное воспитание ребенка, а не чтобы на нее охотились как на дикого зверя, если происходит несчастный случай. Вы знаете, что пока баньши не дорастет до пяти лет, всякий, кто к нему прикасается — кроме матери, — рассматривается как пища? Даже отец, который из людей.

— Так ли? — Я вспомнила, как Римус держал девочку, и даже клочка от его ауры она не взяла, хотя всех остальных вокруг медленно высасывала. — Ну, простите, что я не рассыпаюсь цветами и сердечками по поводу ее самоотверженности. Эта женщина дала мне в руки Холли, зная, что ребенок меня убьет. Девочка чуть не убила Гленна. Сама Миа тоже убивает, только еще ни один труп не связали с ней. Я двумя руками за выживание, но я никого не убиваю, чтобы выжить.

Доктор Мейп ответила мне бесстрастным взглядом:

— Разумеется, я сочувствую вам и мистеру Гленну, но баньши как правило убирают лишь отбросы общества. Я видала куда более хищническую охоту человека на человека, а Миа делает лишь необходимое для собственного выживания.

— А кто определяет пределы необходимого? — начала я задиристо, потом заставила себя остыть. Именно от этой женщины мне нужно получить больничный лист. Но доктор Мейп все так же бесстрастно оперлась локтем на колено, рассматривая меня.

— Вопрос, который меня интересует — это почему вы существенно меньше пострадали, нежели мистер Гленн. У людей и колдунов прочность ауры одна и та же.

— А вы про нас все знаете, да? — огрызнулась я и прикусила язык. Она мне не враг. Она мне не враг.

— Вообще-то да. Вот почему я и взяла вас к себе в пациенты. — Поколебавшись, она добавила: — Мне очень жаль, миз Морган, но вас не допустили в отделение для колдунов из-за демонских меток. Ничего лучше меня вы не получите.

Я уставилась на нее. Не поняла? Меня не будут лечить из-за моих демонских меток? Какое им дело до моих шрамов? Я же не черная колдунья?

— Но вы меня лечить будете? — спросила я мрачно.

— Я давала клятву защищать жизнь. Та же вера, что заставляет меня с сочувствием относиться к матери-баньши, вынуждает согласиться вас лечить. Судя о чьем-либо поведении, я пытаюсь не просто рассматривать голые факты, а понять причину выбора.

Я сидела, пытаясь понять, что это: мудрая мысль или бегство от решения. Доктор Мейп встала, я проводила ее взглядом.

— Капитана Эддена я знаю с тех пор, как погибла его жена, — сказала она. — Он мне рассказал, откуда у вас метки демона. Я видела, что осталось от вашей ауры. Сейчас я видела ваших друзей. Добиться преданности пикси — это дорогого стоит.

Она встала и пошла к выходу, я нахмурилась. Но тут она обернулась:

— Как вы думаете, почему вас доставили в полусознательном состоянии, а мистер Гленн трое суток не приходил в себя?

— Не знаю.

Я и правда не думала, что это из-за меток демона. Если бы так, то черные колдуны были бы для баньши неуязвимы, а я знала, что это не так. Значит, это потому, что я… что я протодемон, но этого я ей говорить не собиралась.

— Вы выздоровели от синдрома Роузвуда? — спросила она. — Мои коллеги думают, что дело в этом.

Это было слишком близко к моим подозрениям, так что я всего лишь пожала плечами.

Она подождала, убедилась, что я больше ничего не хочу сказать, и пошла к выходу.

— А катетер? — спросила я ей вслед, желая хоть как-то приблизиться к нормальному своему состоянию.

— Пришлю сейчас сестру, — сказала она. — Вы у нас останетесь на несколько дней, миз Морган. Надеюсь, вам будет достаточно удобно, чтобы мы через некоторое время еще поговорили.

У меня отвисла челюсть. Дверь с решительным и строгим стуком закрылась.

Значит, вот чего она хочет. Не выпишет меня, пока я не удовлетворю ее любопытство? Ну так и черт с ней. У меня и другие дела есть.

Едва слышный знакомый стрекот крыльев заставил меня поднять глаза на высокий шкаф.

— Дженкс! — Краска бросилась мне в лицо. — Я думала, ты ушел со всеми!

Он порхнул вниз, полетал туда-сюда и сел мне на колено.

— Никогда не видел, как вынимают катетер, — сказал он самодовольно.

— И не увидишь. Пошел вон и приведи сюда сестру!

Но он лишь подался к цветам поближе и стал обрывать засохшие листья.

— Ты тут застряла, пока не заговоришь? — спросил он. — Не против тогда, если мы с Маталиной займем пока твою шкатулку с драгоценностями? Нам нужно иногда куда-то от детей прятаться.

— Фу, Дженкс! — Я не хотела этого знать. — Я отсюда уйду, как только смогу встать, — сказала я, прогоняя мысль о Маталине с задранными ногами среди моих сережек. — Не позже шести.

Я потянулась ради эксперимента. Так или иначе, а я ухожу. Ал ждет меня на урок, и если я не покажусь в лей-линии, он определит, где я. Появление демона в больничной палате улучшит мою репутацию неимоверно. Впрочем, это тоже способ отсюда выбраться.

Дженкс умелыми руками отогнул лепесток ромашки — набрать горсть пыльцы.

— Да? Ты думаешь, выйдешь просто так в эту дверь? Ты нужна доктору Франкенштейн для ее научного эксперимента.

Я улыбнулась, чувствуя, как учащается пульс, как от близкого приключения согревается кровь до самых пальцев ног.

— Выйти в эту дверь — это именно то, что я собираюсь сделать. Я выросла, скитаясь по больницам, и уж смываться из них научилась.

Дженкс только улыбнулся.

Волосы у меня почти высохли. Раздражающе медленно я попыталась расческой из больничного набора пригладить их путаницу. Шампунь и ополаскиватель я взяла из того же набора, и не очень рвалась знать, во сколько мне обойдутся эти бутылочки размером с палец. Скорее всего по пять баксов штучка. Хуже, чем бар в номере пятизвездочного отеля. Но не просить же Айви съездить домой и привезти мое. Чем меньше шмоток в руках, тем меньше вероятность засветиться при попытке к бегству.

До Поворота можно было выписаться, подписав отказ от госпитализации, и на том успокоиться. Но когда население косила пандемия, законодатели радостно отменили кучу прав пациента. Если не заполнить все документы заранее, то получить отказ от госпитализации — это ждать до второго пришествия и еще пару дней после. Так что если я хочу отсюда выбраться, это надо делать втихаря. Наверняка копы будут за