от меня к ней, и я смущенно улыбнулась Маршалу. Когда твой брат объявляет о собственной свадьбе — это лучший способ сделать неловкую ситуацию еще более неловкой.

У кого-то зазвонил телефон, но никто не шевельнулся, пока я не сообразила, что это у меня. Радуясь возможности как-то выпутаться, я бросилась к входной двери, где оставила сумку, и стала в ней копаться, думая, что «Прорвись на ту сторону»[7] — наверняка шуточка Пирса. Неплохо, если учесть, что он от современной музыки отстал на полтораста лет.

— Прошу прощения, — сказала я, увидев, что звонит Эдден. — Мне надо ответить, это отец моего друга из полиции. Того, что сейчас в больнице.

Мама махнула рукой, показывая, что понимает, и я повернулась к ним спиной ради иллюзии уединения. Вряд ли Эдден звонит по поводу Гленна, но я не хотела говорить, что работаю в операции по аресту баньши. Робби и так считает меня безответственной.

Возбужденный разговор мамы с Робби превратился в фоновый шум, когда я открыла телефон и приложила к уху.

— Привет, Эдден! — сказала я и тут же по гулу голосов поняла, что он на работе. — Что случилось?

— У тебя, видно, телевизор выключен, — ответил он, и вторая волна адреналина добавилась к первой.

— А что такое? — спросила я, высматривая, где мои ботинки. Первая моя мысль была о Гленне, но голос у Эддена был озабоченный, а не расстроенный.

— Миа в молле «Серкл», — сказал он, и я покосилась на сумку, довольная, что захватила с собой амулет. — В ресторанном дворике, — продолжал Эдден. — Она и ее ребенок поглощают внешние эмоции. Я думаю, их было недостаточно, потому что разразилась драка, перешедшая в беспорядки. Иначе бы мы ее никогда не нашли.

— Твою мать, — выдохнула я и прикрыла рот ладонью. Глянула на маму — она вздохнула, когда я прислонилась к стенке, чтобы надеть ботинки. — А Римус там?

— Там, — сухо ответил Эдден. — Почти всю публику мы вывели, молл изолирован. Там внутри бардак. Я сейчас туда еду, и хотел бы, чтобы ты помогла ее взять. Потому что она внутриземелец вообще-то, а у меня их в штате немного.

По закону их у него вообще не было на постоянной должности.

Пока я надевала пальто, руки у меня тряслись, но это от возбуждения.

— Буду через десять минут. Через пять, если не придется искать, где припарковаться.

— Я тебе скажу по дороге, — ответил он, и я успела замычать, чтобы он не повесил трубку:

— Постой! Это какое-то время займет, я должна заехать за Дженксом.

Если ехать брать баньши, то он мне будет нужен. Хорошо бы еще и Айви, но ее нет.

— Алекс уже за ним едет, — ответил Эдден. Я застегнула пальто, вытащила ключи, стукнув по пальцам амулетом черной магии. — Я первым делом позвонил в церковь, и он захотел участвовать.

— Спасибо, Эдден, — сказала я. Мне было приятно, что он послал кого-то за Дженксом не только чтобы мне не пришлось, но потому что вообще о нем подумал. — Вы идеальный начальник.

— Ну-ну, — ответил он, и слышно было, что ответил с улыбкой. — Уверен, что ты это говоришь всем капитанам.

— Только тем, что дают мне возможность бить морды гадам, — сказала я и повесила трубку.

Уже на взводе я повернулась к гостиной — и замерла, увидев, что мама, Робби и Маршал сидят рядом на диване и все глядят на меня. Я посмотрела на себя, уже в зимней одежде, и у меня щеки загорелись. Ключи звякнули в руке, я улыбнулась, горя стыдом. Черт побери, я готова была уже уйти, забыв про них про всех. Блин, мы же ехали на машине Маршала!

— Я тут должна уйти, — сказала я, откладывая ключи в сторону. — Там в молле происшествие. Маршал, ты как?

Маршал встал, улыбаясь с такой нежностью, что я не поняла, как ее надо воспринимать.

— Прогрею машину, пока ты попрощаешься.

Робби был мрачен, будто считал, что я должна сидеть и пить с ними кофе, а не ехать работать, но черт его побери, работа возникает, когда возникает, и я не могу подгонять свою жизнь под его понятия о том, какая она должна быть.

— Рэйчел… — начал он, и мама положила ему руку на колено:

— Робби, заткнись к чертовой матери, если не трудно.

Маршал прыснул, но сумел сделать вид, будто закашлялся.

Все равно я чувствовала себя неловко.

— Да ты не волнуйся, — сказал он вполголоса, оказавшись рядом со мной, и нарочно со мной столкнулся, натягивая ботинки. — Пустяки.

— Мама! — возмутился Робби.

У меня давление дало свечку. Может, надо было приезжать на двух машинах, но тогда я бы бросила тут Маршала одного, что было бы не лучше.

С усилием опершись на плечо Робби, мама встала.

— Маршал, я заверну вам ваш кусок торта. И буду рада вас видеть в любое время. Спасибо, что пришли.

Завязывавший ботинки Маршал поднял голову и улыбнулся:

— Это было великолепно, миссис Морган. Спасибо за прием. А фотографии прекрасны.

Она постояла секунду, едва заметно встревоженная, потом кивнула и поспешила в кухню.

— Прости, — сказала я Маршалу.

Он тронул меня за плечо.

— Да все нормально. Ты только торт возьмешь с собой? Торты у твоей мамы потрясающие.

— Ладно, — ответила я шепотом. Он повернулся и вышел, впустив клуб холода с улицы — снова пошел снег. У меня все еще было нехорошо на душе, а когда я повернулась, закрыв дверь за Маршалом, то почти наступила на Робби. Тут же вскинула голову, и неловкость перешла в злость. Он стоял, уставясь на меня, глаза в глаза.

— Рэйчел, иногда ты ведешь себя как последняя сволочь. Не могу поверить, чтобы ты вот так взяла и ушла.

Я прищурилась:

— Это моя работа, Берт, — сказала я, сделав ударение на его прозвище. — Мама против этого не возражает. А ты слишком мало здесь бываешь, чтобы считаться с твоим мнением. Поэтому отвали.

Он возмущенно набрал воздуху, кривясь и отступая, но тут из кухни выбежала мама с двумя кусками торта в прозрачной пленке.

— Вот это тебе, детка, — сказала она, отодвигая Робби локтем с дороги, чтобы обнять меня на прощание. — Позвони, когда освободишься, чтобы мы могли спокойно утром спать.

Мне стало настолько легче, что не надо ничего объяснять и что мама не пытается вызвать у меня чувство вины за мой ранний уход.

— Мама, спасибо.

Обняв ее наскоро, я вдохнула запах сирени и отступила.

— Я тобой горжусь, — сказала она, отдавая мне торт. — Иди воюй со злодеями.

У меня слезы подступили от радости: она принимает меня такой, как я есть, а не такой, какой она хотела бы меня видеть. И такой, как есть, гордится.

— Спасибо, — сумела я сказать, прокашлявшись, чтобы избавиться от кома в горле. Не избавилась.

Поглядев на Робби испытующим взглядом, мама сказала:

— А теперь помиритесь. Немедленно.

Не добавив ни слова, она вышла с кофейным подносом в кухню.

У Робби желваки заходили на скулах. Он совсем не был в настроении мириться, и я заставила себя успокоиться — понимала, что не надо уходить, злясь на него. Может быть, мы еще семь лет не увидимся.

— Послушай, Робби, — начала я, — извини, что так вышло. Но это моя работа. Не с девяти до пяти, и