— Римус жив и здоров, Миа. А ты должна прийти с повинной.

— Никому я ничего не должна. — Вызывающая гордость ее интонаций сказала мне, что она не сдастся. Никогда вообще. — Это мой город.

Я покачала головой:

— Положение переменилось. — Я медленно пошла вперед, дрожа от холода, пододвигаясь ближе. Все ближе к дистанции, где пейнтбольный пистолет бьет наверняка. — Если ты не придешь сама, ФВБ бросит против тебя все силы. Я знаю, эти ребята кажутся глупыми, но они не глупы. Ты не проявишь доброй воли — и миз Уокер увезет Холли. — Я остановилась, увидев, как Миа задрала подбородок. — Миа, клянусь: я все сделаю, чтобы Уокер ее не забрала. Но ты должна мне помочь.

Миа покачала головой и попятилась. Свет у нее в руке вильнул по холодным стенам, и Холли заплакала.

— Римус прав, я буду держаться старых путей. Сотни лет они мне позволяли выжить. Отдайте мне Римуса и оставьте меня и моего ребенка в покое, иначе будут еще трупы. Я вас предупредила.

Она повернулась спиной и пошла к черной арке туннеля. Я подняла пистолет, но на моем пути встал Форд.

— Миа! — воскликнул он. Я тем временем пыталась встать так, чтобы он не мешал выстрелу. — Подумай о своем будущем!

— О моем будущем? — прозвучали холодные, презрительные слова, и она остановилась на краю трехфутового обрыва. — Вы дети! Вы все дети! Я видела рождение этого города, когда он был грязной дырой, в которой рылись свиньи. Я помогла ему вырасти, убрав тех, кто оставил бы его темным и крохотным. Это мой город, построила его я. Как смеете вы даже думать подчинить меня своим законам и правилам и читать мне нотации о моем будущем! Я не стану убегать. Скажите вашему капитану Эддену, что если ФВБ от меня не отстанет, сын его окажется в гробу, а не больничной койке. Вы, — сказала она, держа девочку у бедра и фонарь в свободной руке, — ноль. Вы животные, подлежащие отбраковке и использованию. По- прежнему я живу среди свиней.

Мой пистолет смотрел на нее, но попадать мне надо было в лицо, иначе никакого эффекта не будет из-за ее толстого зимнего пальто.

— Миа, — сказал Форд самым своим профессиональным голосом психолога, — я не так давно живу на свете, как ты, но я пережил больше горя и радости, чем ты можешь представить. Не уходи. Любовь стоит того, чтобы ради нее пойти под суд. Это она делает нас теми, кто мы есть. Ничто не может поколебать твою любовь к Холли, а ведь ты же ее любишь, это ясно как белый день. Разве чистота не стоит некоторого страдания? Не надо рисковать ее потерей ради гордости!

На лестнице за моей спиной зашаркали шаги. Адреналин дал свечку, но я не могла оторвать глаз от Миа. Что угодно я бы отдала сейчас, чтобы это был Эдден или Гленн. Миа заглянула мне за спину, и лицо ее стало еще решительнее. Я услышала шаги только одной пары ног, не десяти, как мне хотелось бы.

— Да чтоб вас в Поворот забрало, Морган, вы еще хуже моей матери! — издевательски произнес мужской голос. — Всегда показываетесь, где не надо и когда не надо, чтобы мне жизнь портить.

Я резко обернулась — не могла этого не сделать.

— Том! — воскликнула я, пятясь и не зная уже, на кого направлять ствол. — Убирайся отсюда, Миа моя!

Миа нахмурилась. Том бросил мои чулки, поравнялся с Фордом, выставив в мою сторону предупреждающую руку в бинтах, а жезл направляя на баньши. Был он похож на плохого актера в фэнтезийном фильме. И выражение лица у него было слишком снисходительное, чтобы он выбрался из этой истории живым.

— Да подавись ею, — сказал он. — Мне только ребенок нужен.

Миа побелела, а у меня челюсть отвалилась — все сложилось в картину. Он не охотился за Миа, он работает на Уокер. Похититель младенцев. Он не за мной шпионил, когда попадался мне на местах преступлений. Я все время мешала его намерениям.

У меня загорелись щеки, и я направила пистолет на него. Слизняк. И как теперь ФВБ будет меня искать?

— Ты что вздумал? — спросила я, хотя ответ был очевиден. — К Холли тебе не притронуться, а Миа уж точно тебе не будет помогать.

— В отличие от вас, Морган, я не боюсь небольшой копоти на душе, — сказал он мрачно, и по нахмуренному лбу я поняла: что бы там ни было у него в жезле, а оно незаконно. Не говоря уже о том, что настолько мерзко, что даже ему неприятно. — Миз Харбор сама поднимется по этой лестнице и передаст ребенка тому, кому я укажу.

Он улыбнулся разъяренной женщине, стоящей спиной к обрыву туннеля.

— А ты уйдешь с полным карманом мелочи? — догадалась я, отступая, чтобы его лучше видеть. — Чары подчинения — мерзкая штука, Том. Ты сам вынимал у козы язык, или нанял кого-нибудь?

У него на скулах заиграли желваки, но он не сдвинулся с места.

— Так как оно будет, Миа? — спросил он. — Поднимешься по лестнице своей волей или под чарами?

— Проклятый колдун! — выругалась она, опустив глаза и глядя на него из-под упавших волос. Это был взгляд хищника. Глаза ее почернели, мускулы напряглись. Она отпустила Холли, соскользнувшую вниз, и я отступила с ее дороги. Форд сделал так же. — Ты ее не получишь. — Миа поставила фонарь на землю, шагнула вперед, освободив руки. — Я заслужила это дитя кровью и смертью.

Ох и мрачно все это выглядело… А Холли, ничего этого не замечая, хлопала по полу в круге света, завороженная тенью своей пухлой ручки и пытаясь ее поймать. Она встала на четвереньки и поползла, гонясь за эхом голосов. Я глянула на обрыв — слишком близко.

— Миа! — предупредила я женщину, но она не слышала. Глаза у нее сузились, поза переменилась. Она распрямилась и стала похожа на оскорбленную богиню: лицо красивое, спокойное, свирепое, безжалостное. Королева, дарующая жизнь и смерть, и глаза ее горели углями. Ох она и злилась!

— Том, берегись! — крикнула я, и Миа прыгнула на него, согнув пальцы когтями.

Том растерялся от страха, Миа легко выбила у него жезл — тот откатился к подножию лестницы.

— Все вы умрете, чтобы накормить мое дитя, — сказала она — такая маленькая рядом с ним. — И я наплачу слез, чтобы сосать вашу жизнь до конца времен.

— Миа, стой! — крикнула я, направив на нее пистолет. — Я тебе не дам его убить. И ему не дам забрать твоего ребенка. Остановись, отойди, мы найдем выход. Обещаю тебе!

Она остановилась — то ли думая о моих словах, то ли ища способ убить нас всех сразу.

— Миа, я не шучу, — сказала я с нажимом, и держащие Тома руки слегка задрожали. У Тома на лице выступил пот — до него дошло, насколько он близок к смерти, и он не знал, буду я спасать его дурацкую шкуру или нет. Я вот, честно говоря, сама не понимала, почему мне на него не наплевать.

Холли запищала от восторга, и я покосилась на нее. Меня пронзило страхом, я чуть не бросилась к ней. Не замечая злости взрослых, невосприимчивая к ней благодаря природе и воспитанию, девочка радостно играла с движущимися тенями, покачиваясь на нетвердых ножках, тянулась к этим теням на закругленных стенах туннеля. На самом краю обрыва. Она покачивалась, лепеча что-то, и лицо у Миа исказилось нерешительностью. Броситься к ней — Том схватит свой жезл. Остаться — ребенок упадет.

— Форд, не надо! — крикнула я, когда он прыгнул к девочке в розовом комбинезоне.

— Поймал, — выдохнул он, когда она покачнулась и стала падать, а он втащил ее обратно в последний момент. В клубах пара от его дыхания они свалились на пол, Холли на груди у Форда, спасенная. Но он ее держал.

— О господи, Форд! — прошептала я, видя, как девочка смотрит на него пристально и улыбается так, как улыбнулась мне тогда — как раз перед тем, как содрать с меня ауру и начать есть мою душу.

Я не могла шевельнуться — иначе Миа убила бы нас всех.

Пухлая ручка Холли потрепала Форда по лицу — он застонал отболи. Миа удовлетворенно прищурилась. Во мне вспыхнул гнев, я крепче сжала рукоять пистолета — черт побери, в кого же стрелять? Наверное, в девочку.

Чувствуя ком в горле, я повернула дуло к ней.

— Не надо! — с придыханием выговорил Форд, и я сняла со спуска готовый двинуться палец. Ему это