Людям нужен отдых и хотя бы немного воды.
Грегори так резко вскочил с места, что стул под ним опрокинулся.
– Они получат воду, когда я решу, что это необходимо. Вы меня слышите?
– Да, сэр.
– А теперь убирайтесь. И следите за тем, чтобы бочонки с водой держали под двойным контролем. Один сегодня уже наказан. Будут и другие, если хотя бы капля воды пропадет.
– Слушаюсь, сэр.
Боцман попятился к двери.
Грегори снова сел за стол и обвел присутствующих мрачным взглядом. Шелл уплетал за обе щеки, так, словно ничего не произошло, однако второй лейтенант сидел неподвижно, уныло глядя на тарелку с цыплячьей ножкой.
– В чем дело, мистер Пуллэм? Какие-нибудь неприятности?
– Нет, сэр.
– Вы, конечно, считаете меня слишком суровым. Никогда еще не попадали в штиль?
– Нет, сэр. Но вы сами сказали, что мы всего в четырех днях пути от Сент-Киттса. Утолив жажду, люди могли бы грести быстрее, и мы скорее добрались бы до места.
– Беда в том, мистер Пуллэм, что, продавая патенты на офицерские чины, часто получаешь совсем неопытных людей. Мистер Шелл, будьте так любезны, просветите мистера Пуллэма по поводу этой загадки – питьевой воды.
Пуллэм побагровел. Попасть в такое неловкое положение, да еще в присутствии служанки! Невыносимо.
– Слушаюсь, сэр, – небрежно произнес Шелл. – Итак, питьевая вода. Видите ли, мистер Пуллэм, никто из нас, даже матросы, не могут пить морскую воду. Очень жаль, конечно, но это правда. И вы, разумеется, не ошибаетесь относительно того, что мы всего в четырех днях пути от Сент-Киттса, а запас воды у нас на восемь дней. Но вот в чем дело… – Шелл даже наклонился вперед для большей убедительности. – Ветра нет.
– Я понимаю.
– А ветер, как известно, тоже немаловажное условие для жизни, когда находишься на корабле. Без него мы, увы, стоим на месте, и что еще хуже, даже не знаем, откуда он подует. Предполагается, что с востока или с северо-востока, но никакой уверенности в этом нет. Поэтому, мистер Пуллэм, у нас может уйти десять дней и больше, чтобы добраться до места, и тогда мы окажемся в очень затруднительном положении…
– Если еще прежде один за другим не отправимся на тот свет, – рискнула вставить Мари.
Шелл снова рассмеялся:
– Ну, такого не произойдет. Слабые умрут, так же как этот цыпленок, и тем лучше – меньше забот. Но кто-то обязательно останется. Так бывает всегда.
Наступило неловкое молчание, которое внезапно было прервано раздавшимся снаружи громким криком.
Капитан Грегори вскочил:
– Ветер!
Шелл вытер губы и хлопнул Пуллэма по плечу:
– Ну вот, а вы волновались. – Вслед за Грегори он поспешно вышел из каюты.
Пуллэм бессильно опустился на стул; кажется, он даже забыл о присутствии Мари и поэтому вздрогнул, когда она начала убирать со стола.
Мари сочувственно улыбнулась ему:
– Как это великодушно с вашей стороны – думать о людях.
Ее яркие полные губы манили, словно экзотический плод, и лейтенант, подавшись вперед, коснулся плечом ее груди.
– Мужество сочувствующего часто остается невознагражденным.
В этот момент Мари поняла: этот человек – единственный на корабле, кто сможет ей помочь. Но поддастся ли он…
– Истинный джентльмен сам ищет для себя награды.
Пуллэм встал. Глаза его жадно уставились на соблазнительное тело. Он схватил Мари за руки, притянул к себе. Она не сопротивлялась и даже скорее наслаждалась вновь обретенным сознанием собственной власти. Если правильно повести игру, этот наивный и страстный молодой человек может оказаться ключом к ее спасению.
– Мистер Пуллэм! – донесся с палубы голос капитана Грегори, и лейтенант так резко оттолкнул ее, что Мари едва не упала.
Выскочив за дверь, он помчался по палубе к капитанскому мостику.
Мари поправила блузку и пригладила волосы. Губы ее как-то сами собой сложились в улыбку. Впервые за долгое время ей показалось, что у нее появился шанс.
Хоуп сидела на куче мешков, служивших ей кроватью и рабочим местом.
– Задерни-ка получше занавеску, лапушка.
Мари ответила вопросительным взглядом – поблизости не было никого, за исключением нескольких уставших моряков, спавших мертвым сном.
– Ребята скоро спустятся, злые как черти. Боюсь, что теперь их не остановишь.
Мари не двигалась с места.
– В чем дело, цветочек?
Мари вздохнула:
– Ни в чем. Вот. Цыпленок.
Она положила пакет с остатками цыпленка на колени Хоуп, и та, схватив его, тут же впилась зубами в так редко перепадавшее им лакомство. Не переставая жевать, она порылась в складках своей юбки и достала оттуда бутылку рома.
Мари опасливо оглянулась.
– Я ее стянула, так что держи язык за зубами. Если Джузеппе увидит, ни капли не оставит… – Хоуп поднесла бутылку ко рту и сделала два огромных глотка. – Хочешь?
Погруженная в свои мысли, Мари молчала. Хоуп приблизила к ней лицо почти вплотную.
– Скажи что-нибудь, цветочек. Ты такая тихая… Думаешь, они про тебя забудут? Не надейся. Я видела их лица и знаю, что это такое. Жара, штиль, тяжелая работа… Не веришь?
– Оставь меня в покое, Хоуп.
Внезапно на деревянной перекладине появилась когтистая лапа. Темно-серая шелковистая шерсть, блестящие глаза. Крыса… Хоуп схватила деревянный брусок и запустила им в зверька, но не попала, и крыса скрылась за перегородкой.
– Хоть стакан грога. Мы это заслужили.
– Точно, еще как заслужили.
– Хочешь, чтобы с нами сделали то же, что и с беднягой Джошуа?
Том Ганн обвел сгрудившихся вокруг моряков недобрым взглядом.
– Помолчали бы лучше. Сами знаете, любой из нас поступил бы так же, если бы представился случай.
– Ну да. А потом за это в петлю, – заметил Нэд Слай.
– Ну, сначала им придется изрядно попотеть, – произнес человек по имени Бен Тримэйн. – А тебя, Нэд, я хочу предупредить: плохо кончишь.
Взбешенный моряк схватил Бена за горло, и сразу стало ясно, что в костлявых руках этого щуплого человека с ястребиным лицом таилась поразительная сила.
Том Ганн растащил дерущихся одним движением мощной руки.
– Все! Хватит, я сказал.
Но Нэд никак не хотел успокаиваться.
– Ты мне осточертел, Том Ганн! Всегда суешься куда не просят. Делай то, не делай это, не дерись, держись подальше от женщин… Черт! – Нэд согнулся пополам, получив удар увесистого кулака в живот.
Это послужило сигналом – едва сдерживаемая ярость моряков вырвалась наружу. Кто-то кинулся на Ганна и лягнул его в колено. Гигант упал. Другой моряк тут же прыгнул ему на плечи. Ганн отбивался, как бешеный бык, и нападавшие отлетали в разные стороны, но когда Нэд Слай схватил треногий стул и нанес ему сокрушительный удар по голове, Том упал на пол без сознания. Слай торжествующе взревел.
– Все, с ним покончено! А теперь к женщинам.
Прежде чем остальные успели опомниться, он рванулся к простыне, отделявшей женскую половину, и отдернул ее.
Мари отступила назад, а Хоуп схватила матроса за ногу.
– Черт возьми, дорогуша! Хочешь покувыркаться? Всегда пожалуйста.
Она подняла юбки, обнажив мясистые белые бедра.
Слай вырвался из ее рук.
– Мне больше нравится та, что помоложе.
Он шагнул к Мари, но споткнулся о мешок с зерном.
Что бы ни случилось, этот матрос не должен до нее дотронуться. Мари проскользнула мимо… и оказалась в окружении его разъяренных собратьев.
– Давай-давай, Нэд.
– Хватайте ее. Передайте ему.
– Да ладно, мне она тоже подойдет!
Перед Мари заколыхалось море обезумевших неразличимых лиц. Охваченная паникой, девушка в ужасе озиралась по сторонам. Спасения не было – отовсюду к ней тянулись жадные руки. Кто-то схватил ее за блузку, повернул, другой ухитрился ухватить ее сзади за ягодицы.
– Ну-ка, Пул, держи ей руки.
Мари ударила нападавшего каблуком в голень.
– Ноги… ноги держите!
В этот миг никто из моряков не подозревал о нависшей над ними угрозе. Неожиданно выступив из тени, Хоуп обрушила драгоценную бутылку с ромом на голову уже расстегивавшего штаны матроса. Облитый ромом, весь в осколках, Пул взвыл, отпустил Мари и заковылял прочь, взывая о помощи. Вне себя от ужаса, Мари отступила к Хоуп. Тем временем Нэд осторожно продвигался вперед, не спуская глаз с бутылки в руке женщины.
– Ты ему голову разбила!
Хоуп печально посмотрела на лужицу рома у своих ног.
– Черт с ним и с его головой. У меня сердце разбито.
Нэд перевел взгляд на Мари. Голос его зазвучал мягко, едва ли не ласково:
– Все, сестренка, хватит этих штучек. Том отключился, а мы больше ждать не хотим. Капитан прислал тебя сюда, сама знаешь для чего. Давай отрабатывай свой хлеб. Ну, ты готова или нет?
Мари наконец пришла в себя. Сделав глубокий вдох, она внимательно взглянула на Нэда и мрачно улыбнулась:
– Что ж, если на то пошло, Нэд Слай, я готова, – в руке ее внезапно сверкнул кинжал, – и располосую тебя на части, если ты сделаешь еще хоть один шаг.
В толпе матросов раздался дружный вздох. К поножовщине никто не был готов. Бен Тримэйн бессмысленно хихикнул и, повернувшись, отправился на свою половину.
Нэд Слай, застыв на месте, не спускал глаз с разорванной блузы, в которой так соблазнительно виднелась пышная грудь Мари, вздымавшаяся и опускавшаяся при каждом вдохе. Потом он перевел взгляд на кинжал. Оружие она держит крепко, но, может быть, удастся вырвать…
В этот момент появился сержант Хогарт с десятью вооруженными
