сооруженного в форме креста собора. Теперь мерцающий свет лампад мешал увидеть, находится ли доктор Фелл в капелле Каппони. Пацци свернул в правый трансепт и, удвоив осторожность, двинулся дальше. На стене часовни вдруг возникла огромная тень, и Пацци затаил дыхание. Это была тень доктора Лектера, который, склонившись над лампой, копировал притиранием надпись на камне. Доктор выпрямился и уставился в темноту, повернув голову наподобие филина. Корпус его при этом остался неподвижным. Снизу на доктора падал свет лампы, и тень его на стене выросла до гигантских размеров. Затем тень снова ужалась. Доктор вернулся к своей работе.

Пацци почувствовал, как по спине под рубашкой стекают струйки пота. Однако лицо его оставалось холодным.

До начала заседания в палаццо Веккьо оставался целый час, кроме того, Пацци решил немного опоздать на лекцию.

Капелла, сооруженная архитектором Брунеллески для семейства Пацци, считается в своей суровой красоте одним из шедевров зодчества эпохи Ренессанса. В этом здании архитектору удалось примирить вечных противников – круг и квадрат. Капелла стояла отдельно от Санта-Кроче, и в нее можно было попасть лишь через аркаду внутреннего дворика собора.

Пацци возносил молитву, стоя на коленях на каменном полу капеллы Пацци, а на него сурово взирал его двойник с медальона работы делла Роббиа. Ему казалось, что его молитвы не идут дальше круга мрачных апостолов на потолке капеллы. Оставалось лишь надеяться, что часть молитв прорывается в темный внутренний дворик собора и возносится через открытые небеса прямо к Богу.

Ценой больших усилий ему удалось создать мысленные образы благих дел, которые он смог бы свершить, получив большие деньги в обмен на доктора Лектера. Он увидел себя и супругу раздающими монеты уличным сорванцам, увидел какой-то огромный медицинский аппарат, который они дарят больнице. Пацци увидел волны Галилейского моря[31], почему-то очень похожего на Чесапикский залив. Узрел он и розовую, прекрасной формы, руку своей супруги. Ручка крепко сжимала его пенис, чтобы головка члена напряглась еще сильнее.

Пацци оглянулся и, никого не увидев рядом, громко сказал, обращаясь к Богу:

– Благодарю Тебя, Творец, за то, что Ты позволил мне убрать это чудовище с лица Твоей земли. Благодарю Тебя от имени всех тех душ, которых Мы избавим от страданий.

Относилось ли это «Мы» ко всему человечеству или отражало те партнерские отношения, в которые Пацци вступил с Богом, так и осталось неясным, Однозначного ответа на этот вопрос не существовало.

Часть ума Пацци, враждебно настроенная к своему носителю, продолжала твердить, что он такой же убийца, как и доктор Лектер. Ньокко пал их общей жертвой, поскольку он, Пацци, не только не предпринял ничего, чтобы спасти его жизнь, но и почувствовал облегчение, как только цыган испустил дух.

В молитве есть какое-то облегчение, думал Пацци, выходя из капеллы. Шагая по темной аркаде внутреннего дворика собора, инспектор не мог, избавиться от ощущения, что он здесь не один.

Карло, дождавшись появления Пацци, выступил из тени палаццо Пикколомини и зашагал рядом с инспектором. Они почти не разговаривали.

Пройдя с тыльной стороны палаццо Веккьо, партнеры убедились, что двери, выходящие на виа дей Леоне, заперты, а окна первого этажа закрыты ставнями.

Открытым оставался лишь главный вход во дворец.

– Мы выйдем отсюда, свернем налево и двинемся по виа Нери, – сказал Пацци.

– Я с братом буду на площади со стороны Лоджии. Пойдем за вами на безопасном расстоянии. Остальные ждут в машине у музея Бардини.

– Я их видел.

– Они вас тоже, – сказал Карло.

– Твой наркотический пистолет стреляет очень громко? – спросил Пацци.

– Нет, не очень. Тише, чем обычное оружие, но все же его слышно. Действует очень быстро.

Карло не сообщил Пацци, что Пьеро станет стрелять из тени перед музеем сразу, пока полицейский и доктор Лектер находятся на свету. Сардинец не хотел, чтобы Пацци отскочил от жертвы еще до выстрела и тем самым спугнул ее.

– Ты должен сообщить Мейсону, что доктор у тебя. Это надо сделать сегодня же, – сказал Пацци.

– Не беспокойтесь. Этот засранец проведет всю ночь у телефона, умоляя Мейсона, – покосившись на Пацци, произнес Карло. Он надеялся увидеть, как разволнуется полицейский. – Вначале доктор будет умолять Мейсона сохранить ему жизнь, а затем станет молить о быстрой смерти.

Наступила ночь, и последних зевак вытурили из палаццо Веккьо. Многие из них, проходя по площади, спинами ощущали зов средневековой громады и оглядывались, чтобы бросить последний взгляд на зловещий оскал подсвеченных с тыла зубцов крепостной стены.

На площади зажглись прожектора, выхватив из темноты стену из грубого камня и еще больше подчеркнув глубокие тени амбразур. Ласточки прятались в гнездах, и на смену им появлялись первые летучие мыши. Их охоте мешал не столько свет, сколько шум мощных механизмов. В палаццо Веккьо, как всегда, шли бесконечные реставрационные работы.

Эти работы должны были продлиться еще час. Исключением являлся Салон лилий, где доктор Лектер договаривался о чем-то со строительными рабочими.

Мастер, привыкший к требованиям нищих и вздорных членов Комитета изящных искусств, нашел доктора обходительным и весьма щедрым человеком.

Не прошло и двух минут, как его рабочие приступили к уборке своих агрегатов. Они сдвигали к стенам мощные полотеры и компрессоры, сворачивая кольцами их силовые провода. Быстро поставив раскладные стулья для членов «Студиоло» – стульев требовалось не более дюжины, – они кинулись открывать окна, чтобы очистить помещение от запаха краски, лака и свежей позолоты. Доктор потребовал себе нормальную кафедру, и таковая, очень похожая на церковный аналой, нашлась в примыкающем к Салону лилий старом