Мистер Гамб поднял пистолет. Кэтрин увидела направленный на себя ствол. Она сжалась в комок, держа собаку над головой и стараясь защитить себя от пули. Она слышала, как щелкнул затвор.

— Ты, херов гаденыш, пока ты убьешь меня, я успею скрутить голову твоей сучке. Клянусь всеми святыми! — Кэтрин взяла пуделя под одну руку, другой схватила его за мордочку. — Отойди, сукин сын. — Собачка заскулила. Пистолет исчез. Свободной рукой Кэтрин убрала с мокрого лба волосы. — Я не намерена оскорблять тебя, — снова спокойно заговорила она. — Я только требую, чтобы ты опустил. Ясно? А сам можешь убираться, — ты мне совершенно не нужен, я тебя никогда не видела. Я не дам пропасть твоей собачке.

— Нет.

— У неё будет абсолютно все. Подумай о ее судьбе. Если ты выстрелишь вниз, она обязательно оглохнет. А мне нужен только телефон. Найди длинный провод, соедини вместе несколько кусков и опусти аппарат сюда. А о твоем пуделе мы позаботимся. У нас дома есть собаки. Моя мама очень любит животных. Ты сможешь скрыться. Мне на это наплевать.

— Ты больше никогда не получишь воды. Ни капли.

— Она тоже не получит, и я не дам ей ни глотка из своей бутылки. Мне очень жаль, но, похоже, одна лапа у пуделя сломана. — Это была ложь. Собачка упала на Кэтрин вместе с ведром и поцарапала когтями щеку девушке. Она не могла отпустить собачку — Гамб увидит, что его крошка не хромает. — Ей очень больно. Она согнула лапку и пытается ее лизать. Даже мне тяжело смотреть на это. — Кэтрин лгала. — Ее надо немедленно показать ветеринару.

Громкий, полный лютой ненависти вопль снова заставил пуделя подать голос.

— Ты думаешь, что ей больно? — кричал мистер Гамб. — Нет, ты не знаешь, что такое боль. Ты причинила страдания, моей маленькой крошке и за это будешь вариться в кипятке. Услышав, как он побежал вверх по лестнице, Кэтрин Мартин села. Нервная дрожь сотрясала все ей тело. Она уже не могла держать собаку, она не могла держать бутылку с водой — она не могла ничего держать в руках.

Когда маленькая собачка сама забралась к ней на колени, девушка в благодарность нежно обняла ее.

Кабинет Джека Крофорда в здании ФБР Вашингтона был окрашен в интенсивный серый цвет, но зато имел большие окна. Крофорд, стоя у окна, старался прочитать текст, напечатанный точечным принтером передающего устройства, от которого давным-давно приказал избавиться.

Он пришел на работу прямо из морга и был очень занят все утро — торопил норвежцев быстрее разобраться с детальными отпечатками пропавшего моряка по имени Клаус, полицию Сан-Диего просил ускорить работу со знакомыми Распейла по консерватории, где он давал уроки, разговаривал с таможенниками, которые должны были фиксировать нарушения, связанные с пересылкой насекомых.

Через три минуты после появления Крофорда в дверь его кабинета заглянул помощник директора ФБР, глава нового международного отдела Джон Голби:

— Джек, мы все думаем о тебе и очень ценим твое рвение в работе. Беллу еще не похоронили?

— Поминки завтра вечером. Церемония прощания назначена на одиннадцать в субботу.

Голби понимающе кивнул.

— Могу я чем-нибудь помочь, Джек? — спросил он.

— Нет, я работаю, — покачал головой Крофорд. — Я намерен только работать.

— Понятно, — ответил Голби. Он выдержал паузу приличия и продолжал:

— Фредерик Чилтон попросил выделить ему личную охрану.

— Великолепно. Джон, кто-нибудь в Балтиморе встречался с Эвереттом Йоу, адвокатом Распейла? Я говорил тебе о нем. Возможно, он что-то знает о друзьях флейтиста.

— Да, как раз сегодня утром мы занялись им. Директор объявил Лектера в Самый экстренный розыск. Джек, если тебе что-то потребуется… — Голби поднял брови, руку и исчез.

…ЕСЛИ ТЕБЕ ЧТО-ТО ПОТРЕБУЕТСЯ…

Они встретились в Ливорно, Италия. Он служил в войсках НАТО, а ее тогда еще звали Филлис. Как-то они гуляли по набережной, в кто-то, обознавшись, крикнул ей из лодки, скользящей по сверкающей поверхности реки: «Белла». После этого она всегда оставалась для него Беллой, а Филлис становилась только во время резких ссор. Теперь Беллы нет. И все вокруг должно измениться. Зазвонил телефон.

— Мистер Крофорд, говорит доктор Даниелсон из…

— Да, да, Джек Крофорд у телефона, доктор.

— Ваш телефон не прослушивается?

— Нет, на этом конце нет. Говорите, что у вас, доктор Даниелсон.

— Вы должны знать, что этот человек не имеет никакого отношения к пациентам доктора Джона Хопкинса.

— Понял.

— Если это вам хоть чем-то поможет, вы должны объявить всем, что он не был транссексуалом и никакой связи с институтом не имел.

— Хорошо, я так и сделаю. Непременно. — Давай, давай, говори дальше, сукин сын, — подумал Крофорд. Он устроил скандал доктору Пурвису.

— Кто, доктор Даниелсон?

— Три года назад он обратился в клинику Джона Гранта из Харрисберга, Пенсильвания.

— Опишите его внешность.

— Принадлежит к белой расе. Тогда ему был тридцать один год. Рост более ста восьмидесяти сантиметров, вес около восьмидесяти шести килограммов. Он прибыл для тестирования и успешно прошел половину тестов, а психологический анализ и собеседование принесли совершенно противоположные результаты. Вы дали мне понять, что инициатором поиска был Алан Блум, но на самом деле здесь замешан доктор Ганнибал Лектер, не так ли?

— Продолжайте о Гранте, доктор.

— В конце концов совет отказал ему в операции, потому что к тому времени они выяснили кое-что любопытное.

— Что?

— Мы запросили полицию. Оказалось, что в Харрисберге его разыскивают за два преступления, связанных с гомосексуалистами. Причем последний его компаньон чуть не умер. Он-то и дал нам адрес дома, оказавшегося гостиницей, в которой время от времени останавливался этот Грант. Полиция сняла отпечатки пальцев, нашла кредитную карточку, узнала номер водительских прав. Его настоящее имя оказалось не Джон Грант. Нам только что сообщили об этом.

— Как его имя, доктор Даниелсон?

— Я лучше продиктую по буквам: Д-Ж-Е-Й-М Г-А-М-Б.

Покрытый рубероидом мрачный трехэтажный дом Фредерики Биммел стоял около широкой сточной канавы. Растущие возле воды дикие клены хорошо сохраняли зелень до самой зимы. Окна с северной стороны были закрыты кусками пластика.

В маленькой очень теплой от включенного обогревателя прихожей сидела средних лет женщина с младенцем на руках.

— Моя жена, — представил ее мистер Биммел. — Мы поженились на это Рождество.

— Здравствуйте, — сказала Старлинг.

В ответ женщина только слабо улыбнулась.