верующих — совершить на нее паломничество хоть раз в жизни. Они часто тратят годы, проходя тысячи миль, чтобы добраться до Кайласа. В дороге паломники живут подаянием в надежде, что в награду следующая реинкарнация сделает их более пристойными людьми. На подходах к Кайласу повсюду можно встретить огромные груды камней. С годами они увеличиваются: каждый паломник, следуя древним традициям, добавляет в эти груды новые камни. Мы тоже хотели пройти мимо священной горы, но недружелюбный хозяин караван-сарая в Барке запретил нам изменить предписанный маршрут, пригрозив лишить в будущем транспортных услуг.
Целых два дня мы имели возможность наблюдать за ледниками. Нас, альпинистов, больше, чем Кайлас, привлекала величественная Гурла-Мандхата, отражавшаяся в водах озера Манасаровар. Мы разбили палатки на берегу озера и не могли оторвать глаз от неописуемо красивой картины огромной горы. Казалось, она выросла из озера. Само озеро считается священным. Возле него расположено немало монастырей, где паломники останавливаются и совершают религиозные обряды. Многие верующие ползают вокруг озера на четвереньках и уносят домой кувшины со святой водой. Каждый паломник считает своим долгом окунуться в ледяные воды Манасаровара. Мы тоже искупались в нем. Здесь со мной чуть не произошло несчастье. Отплыв недалеко от берега, я попал в трясину, откуда мне удалось выбраться только путем неимоверных усилий. Мои друзья так ничего и не заметили.
Поскольку наше путешествие не совпадало по времени с периодом паломничества, по дороге нам встречались в основном торговцы. Мы также видели много подозрительных типов: район считается своеобразным Эльдорадо для грабителей, не способных устоять перед соблазном напасть на торговцев, часто посещающих окрестные рынки. Самый крупный местный рынок расположен в Джанийме, представляя собой огромный лагерь из сотен палаток. Легкие палатки индусов сделаны из дешевого хлопкового материала, а юрты тибетцев, изготовленные из шерсти яков, настолько тяжелы, что для их перевозки требуется як, а то и два.
Несколько часов мы брели в восточном направлении вдоль озера. Казалось, мы идем по берегу моря. Удовольствие портили только комары, которые отстали от нас лишь тогда, когда мы отошли подальше от воды.
По дороге в Токчен мы повстречали довольно внушительный караван: новый губернатор района Цапаранг направлялся к месту своей службы из Лхасы. Мы остановились на обочине дороги, и наш проводник приветствовал вельможу глубоким почтительным поклоном, всячески выражая свое верноподданство. Он объяснил охране причину нашего присутствия здесь, направленное на нас оружие убрали, а нам предложили сухофрукты и орехи.
В нашем облике не осталось и следа европейского лоска. Мы жили как кочевники, в последние три месяца спали главным образом на свежем воздухе — с меньшим комфортом, чем даже местные жители. Мы разбивали лагерь, разводили огонь и готовили еду под открытым небом в любую погоду. И выглядели мы довольно потрепанными. Но наши мозги от испытаний отнюдь не отупели. Очень мало европейцев посещали эти места, и мы знали: все виденное нами может оказаться весьма ценным впоследствии. В то время мы думали, что скоро вернемся домой. Общие тяготы и опасности сплотили нас, каждый знал все положительные стороны и недостатки другого, поэтому мы могли помочь друг другу в минуту депрессии.
Так мы шли по невысоким перевалам, пока не добрались до истока Брахмапутры, который тибетцы называют Цангпо. Район этой реки очень интересен с географической точки зрения: здесь находятся истоки Инда, Сатледжа, Какснали и Брахмапутры. Для тибетцев, всему придающих символический религиозный смысл, названия указанных рек связаны с именами священных животных — льва, слона, павлина и лошади.
Следующие две недели мы шли вдоль Цангпо. Питающаяся из многочисленных ручьев, сбегающих с близлежащих Гималаев, река постоянно увеличивается в размерах, и чем больше она становится, тем спокойнее ее течение. Погода постоянно менялась. В течение нескольких минут можно было либо замерзнуть, либо изжариться на солнце. Ураганы, дожди и зной сменяли друг друга за считанные секунды. Проснувшись однажды утром, мы обнаружили, что наши палатки занесло снегом, который через несколько часов растаял под горячими лучами солнца. Наша европейская одежда не соответствовала таким условиям, и мы завидовали тибетцам: они прекрасно себя чувствовали в своих практичных овчинных шубах, стянутых поясом, с длинными широкими рукавами, игравшими роль рукавиц.
Несмотря на все неудобства, мы быстро продвигались вперед, останавливаясь в каждом придорожном постоялом дворе. Время от времени нам открывался вид Гималаев, природная красота которых, с моей точки зрения, не могла ни с чем сравниться. Кочевники встречались нам все реже и реже. Зато мы наблюдали за газелями и онаграми, появлявшимися на противоположном берегу Брахмапутры. Приближался Джабнак, последний населенный пункт, обозначенный в нашем пропуске. Далее власть нашего друга из Гартока уже не распространялась. Но нам не пришлось принимать самостоятельного решения относительно последующих действий. Мы провели в Джабнаке два дня, а на третий из Традуна за нами примчался запыхавшийся гонец. Оказалось, двое высокопоставленных чиновников желают нас видеть. Мы сразу же отправились в путь и провели ночь в пустынном месте, где обитали только дикие ослы. Джабнак покинули без сожалений: он состоял-то всего из одного дома, принадлежавшего представителю монастыря в Бонгпа. Даже ближайшая юрта кочевников находилась в часе ходьбы.
Следующий день остался в моей памяти на всю жизнь. После недолгого пути по равнине мы заметили блистающие золотом башни традунского монастыря. Выше их в лучах утреннего солнца сверкали льдами огромные годы: Дхаулагири, Аннапурна и Манаслу. Поскольку Традун находился в дальнем конце равнины, мы еще в течение нескольких часов могли любоваться великолепным видом. Даже необходимость переходить вброд через ледяные воды Цачу не испортила наши впечатления.
Уже вечером мы прибыли в Традун. В последних лучах заходящего солнца красные стены монастыря, его позолоченная крыша выглядели сказочно красиво. Дома местных жителей, обычные глинобитные хижины, сгрудились за вершиной холма, защищавшего их от ветра. Все местное население, собравшись толпой, молча ожидало нашего прибытия. Нас сразу же провели в специально приготовленный дом. Не успели мы распаковать свои вещи, как появились слуги и очень любезно передали нам приглашение своих хозяев прийти к ним. Полные предчувствий, мы проследовали в резиденцию двух высоких чиновников.
Сквозь толпу шепчущихся о чем-то лакеев нас провели в просторную комнату, где на высоком кресле восседал улыбающийся и холеный монах, а рядом — его мирской коллега. Несколько более низких сидений занимали настоятель монастыря, монастырский чиновник из Джабнака и торговец из Непала, немного знавший английский и выступавший в качестве переводчика. Для нас приготовили скамейку с подушками.
Сначала предложили чай и пирог, оставив вопросы на потом. Наконец нас попросили показать наш пропуск, который все присутствующие внимательно рассматривали, передавая из рук в руки. В комнате стояла напряженная тишина. Оба высоких чиновника стали не спеша высказывать свои сомнения. Действительно ли мы немцы, беглые военнопленные? Просто невероятно… Может, мы англичане или русские? Нас попросили принести свои вещи. Их разложили на полу и стали тщательно рассматривать. Главное, что интересовало тибетцев, — есть ли у нас оружие или радиопередатчик. Но ни того ни другого у нас не было. Единственная вещь насторожила наших хозяев — книги по тибетской грамматике и истории.
В нашем пропуске указывалось: цель путешествия — Непал. Этот факт, похоже, немного успокоил хозяев, и они пообещали оказать всяческое содействие. Нам позволили отправиться в путь на следующее утро. Пройдя через перевал Корела, мы можем достигнуть Непала за два дня, сказали чиновники. Но мы хотели во что бы то ни стало задержаться в Тибете и не намеревались отказываться от своей идеи без борьбы. Мы просили предоставить нам убежище, упирая на нейтралитет Тибета, и сравнивали его со Швейцарией. Тибетцы вежливо, но настойчиво настаивали на соблюдении условий, изложенных в нашем пропуске. Однако за долгие месяцы наших приключений мы уже познакомились с азиатским менталитетом и знали: здесь не принято сдаваться раньше времени. Завершающая часть наших переговоров прошла в совершенно спокойной обстановке. Чашки чая сменяли одна другую. Хозяева доверительно сообщили: здесь они выполняют функции сборщиков налогов, а в Лхасе не являются такими важными персонами, как тут, в Традуне. Вместе с тем они путешествовали с двадцатью слугами и огромным числом вьючных животных, отчего казались очень высокопоставленными вельможами, по крайней мере министрами.
Перед уходом мы четко дали понять, что желали бы задержаться в Тибете еще на некоторое время. На
