оказаться последней».

Корвет «Пинк» был вторым кораблем, которым командовал Аткинсон, и четвертым, на котором он служил. На корвете имелось немало молодых матросов, еще не видавших такого безумия стихии. И не все из них вынесли это испытание. «Я специально выделил отсек, — вспоминал Аткинсон, — куда отправлял матросов, очумевших от непрерывного стресса. Одни что-то выкрикивали, другие плакали, как дети. Если у тебя на корабле служат люди, которые так себя ведут, то они могут подорвать боевой дух остальных. Их необходимо изолировать, и медлить здесь нельзя. Паника распространяется слишком быстро. Наши офицеры проявляли огромное сочувствие к молодым матросам, нервы у которых зачастую сдавали под грузом обстоятельств».

Обычно штормы защищали конвои от атак вражеских субмарин. ON-153 стал исключением. В декабре 1942 года Дёниц сосредоточил в «черной дыре» Северной Атлантики две «волчьи стаи». Теперь он мог позволить себе концентрировать на путях движения атлантических конвоев десятки «у-ботов»: в конце 1942 года в Атлантике Кригсмарине имели 164, а на всех остальных театрах военных действий — 48 подводных лодок. Хотя в мемуарах Дёниц привычно стенал о недостаточном количестве боеготовых субмарин, никогда он не располагал такими силами; в море ежедневно находилось в среднем 98 лодок: 39 — в районе боевых действий и 59 — на переходе с позиций на базы и обратно.

Одна из «стай», под кодовым названием «Рауфбольд», и атаковала конвой ON-153 16 декабря, уничтожив два танкера и сухогруз. Флагман эскорта эсминец «Файрдрейк» приступил к поиску, а на свое место командир группы приказал заступить корвету «Пинк». Попытка отогнать субмарины от конвоя закончилась для эсминца трагически. Корабль отошел на 6–8 миль от ордера и был торпедирован. Дональд Кумбс находился на своем посту у кормовых бомбометов. Матросу казалось, что сейчас главный враг его корабля — морские волны, перекатывавшиеся через палубу, на которой он стоял. Примерно в 22 часа Кумбс услышал глухой удар: «Ничего особенного в этом звуке не было. Я повернулся к сослуживцу, старому морскому волку, и спросил: „Что это?“ — „Торпеда“, — просто ответил он. А потом грянул взрыв». Кумбс вспоминал: «Во все стороны летели обломки корабля. Я залег, выжидая, пока стихнет их свист. Затем корабль так внезапно накренился на левый борт, что меня чуть не выбросило в море».

Эсминец переломился на две части. Носовую часть вместе с мостиком и всеми, кто на нем был, с командными кубриками, в которых спали после вахты моряки, оторвало, и она скрылась в штормовой ночи. Кумбс не верил своим глазам. На корме оставались 35 человек из их экипажа.

Через полчаса носовая часть ушла на дно, не выдержав ударов волн. А в сохранявшейся на плаву кормовой части кипела лихорадочная работа. Под руководством одного из механиков матросы ставили подкрепления под переборку машинного отделения, на которую теперь обрушивались волны. Было ясно, что скоро затонет и корма. Единственную уцелевшую шлюпку сорвало с кильблоков, и спустить ее на воду моряки не смогли. Последней надеждой терпящих бедствие являлись другие корабли охранения. К тонущей кормовой части «Файрдрейка» подошел корвет «Санфлауэр», но в условиях такого шторма он не имел возможности снять остатки команды эсминца. Корвет остался лишь сторонним наблюдателем. «Это было ужасно, — вспоминал Кумбс. — На какое-то мгновение „Санфлауэр“ оказался почти рядом с нами, но в следующую секунду волны отнесли его далеко в сторону. Нам оставалось только ждать рассвета. Но море беспощадно, переборки трещали по швам… вскоре стало ясно, что мы тонем. Необходимо было спасаться, и я прыгнул за борт прямо в бушующее море».

Вскоре Дональд потерял из виду корвет, до борта которого он почти было добрался. «Я остался совершенно один и понял, что могу встретиться со смертью. Однако, странное дело, я был абсолютно уверен в том, что выживу». После двух часов, проведенных в ледяной воде, Кумбса заметили с «Санфлауэра» и выловили. Он оказался одним из 26 оставшихся в живых. 168 матросов погибли. «Они либо захлебнулись, либо умерли от переохлаждения. Многие машинисты и кочегары выскочили из низов в трусах и майках. У них не было никакой защиты от холода».

Эсминец «Файрдрейк» потопила подлодка U-211, которая всплыла для подзарядки аккумуляторов. Ее командир, капитан-лейтенант Карл Хаузе, удивился столько неожиданной удаче: одиночный эсминец не мог обнаружить субмарину, находившуюся в надводном положении при таком волнении. Хаузе оставалось лишь прицелиться и выпустить торпеду…

«Стая» преследовала конвой ON-153 в течение нескольких дней, но смогла потопить всего лишь два транспортных судна. Потери каравана могли оказаться гораздо большими, если бы вовремя не подошла помощь — дюжина американских и канадских эскортных кораблей.

В Адмиралтействе в пух и прах раскритиковали действия командира эскортной группы «В-7». Его решение вести поиск подлодок противника в одиночку расценили не только как риск, но и как безрассудство. За свою ошибку он заплатил собственной жизнью, жизнями 168 членов экипажа и кораблем.

В то время как ON-153 выходил из «черной дыры», другой конвой ONS-154 готовился в нее войти. Адмиралтейство изменило курс конвоя, пустив его на юго-запад, чтобы уберечь и от разбушевавшегося шторма, и от германских субмарин. На сей раз чудовищную ошибку совершило само Адмиралтейство. Для конвоя проложили маршрут, проходивший точно через район дислокации двух «стай» «у-ботов». Немцы обнаружили конвой 29 декабря 1942 г., и в течение четырех дней он подвергался нападениям 20 подлодок. Канадская эскортная группа не выдержала мощного натиска противника. Прорвав периметр обороны, «волки» Дёница устроили «резню»: уничтожили 14 транспортов, при этом погибли 500 моряков торгового флота. Роджер Винн в своем отделе мрачно следил за развитием этой катастрофы. Его грызло чувство вины — именно он дал руководству ошибочные рекомендации.

Волевой офицер, он все же нашел в себе силы сохранить трезвость ума и проанализировать случившееся в докладе руководству, еще раз подчеркнув необходимость постоянного воздушного патрулирования в районах движения конвоев. В доказательство своей правоты он приводил пример НХ-217, проводка которого к Британии являла резкий контрасте печальной историей ONS-154. «Стая» настигла НХ- 217 7 декабря 1942 г. в 500 милях к югу от Гренландии. Ночью семь подводных лодок дружно атаковали конвой, но потопили лишь один танкер. Немцам мешал шторм. К утру 8 декабря вокруг НХ-217 шныряли уже 22 «у-бота». Казалось, участь конвоя решена, но утром над караваном появился самолет В-24 «Либерейтор» Берегового командования Королевских ВМС. За штурвалом находился 27-летний ирландец, командир эскадрильи Теренс Баллок. До 8 декабря 1942 г. он выследил не менее двух десятков вражеских субмарин: одну потопил, нескольким нанес серьезные повреждения. Его эскадрилья дислоцировалась в Исландии и пыталась ликвидировать «черную дыру» в Северной Атлантике.

8 декабря в 2.00 экипаж Баллока подняли по тревоге. Пять часов самолет летел в район нахождения конвоя НХ-217. Его еще предстояло найти на огромном пространстве океана. «В конце концов мы обнаружили конвой при помощи поискового радара, — вспоминал Баллок. — Огромный караван, состоящий примерно из 50 судов, стал легко просматриваться на экране с расстояния 50 километров, так что первая задача была решена».

Всего экипаж провел в воздухе 17 часов. «В кабине особенно не развернешься, — вспоминал командир „Либерейтора“. — Чтобы сходить в туалет, приходилось ползком пробираться в хвостовую часть. Радист-оператор радара занимал место в центральной части фюзеляжа. В носовой части находился штурман, двое пилотов, между которыми сидел бортинженер, а трое стрелков сменяли по очереди радиста- оператора. Им периодически предоставлялось время для отдыха, потому что от длительного наблюдения за экраном радара уставали глаза. Когда выдавалась свободная минутка, кто-нибудь из членов экипажа разогревал еду на миниатюрной плитке. Пища всегда была горячей, и это радовало. Хотя, когда мы внезапно обнаруживали что-либо на поверхности океана, я, как правило, выворачивал еду себе на колени и оставался голодным».

Быстро найдя конвой и не потратив на его поиски лишнее время и горючее, Баллок сразу же начал поиск. Огромную помощь экипажу оказывал радар, но, как считал Баллок, он не мог заменить человеческих глаз: «В волнах Атлантики разглядеть германскую подлодку было почти невозможно. Сначала ты мог заметить ее кильватерный след, а потом, если повезет, увидеть и ее саму. Корпус субмарины всегда был