американский журнал в кричащей обложке, принялся читать.

– Что за литература? – поинтересовался Виджайя.

– Научная фантастика, – не без вызова ответил Муруган. Доктор Роберт рассмеялся.

– Все, что угодно, только бы убежать от действительности. – Муруган, притворившись, что не слышит, перевернул страницу и продолжал читать.

– Молодец, – сказал Виджайя, наблюдавший за юным альпинистом. – У них на каждом конце веревки – опытный человек. Самого первого вы не видите, он за скалой, тридцатью– сорока футами выше, в соседней расщелине. Там, наверху, железный шип, к которому привязывают веревку. Вся партия может сорваться – и не упадет.

Упершись ногами в стены узкой расщелины, руководитель выкрикивал советы и слова ободрения. Когда юноша приблизился, он спустился на двадцать футов ниже и снова издал тирольскую трель. Из-за скалы появилась высокая девушка в костюме скалолаза, в башмаках с шипами. Волосы ее были заплетены в косички. Девушка тоже полезла в расщелину.

– Превосходно! – одобрил Виджайя, наблюдая за ней.

Из невысокого строения у подножия утеса, – очевидно, тропической разновидности альпийской хижины, – взглянуть на приезжих вышли несколько юношей и девушек. Они были из первых трех партий альпинистов, которые уже успели выполнить свое задание.

– Лучшая команда получает приз? – полюбопытствовал Уилл.

– Это не соревнование, а скорее – испытание, – ответил Виджайя.

– Испытание, – пояснил доктор Роберт, – которое представляет собой первую ступень посвящения, перехода из детства в мир взрослых. Это испытание помогает лучше понять мир, в котором предстоит жить, осознать всегдашнее присутствие смерти, изменчивую сущность бытия. За испытанием последует откровение. Через несколько минут этим мальчикам и девочкам предстоит впервые испытать воздействие мокша-препарата. Они примут его все вместе, а затем состоится религиозная церемония в храме.

– Что-то вроде конфирмации?

– Нет, это больше, чем плетение благочестивых словес. Благодаря мокша-препарату, они на опыте постигнут реальность.

– Реальность? – Уилл покачал головой. – Существует ли она? Желал бы я в это верить.

– А от вас и не требуется верить в реальность, – возразил доктор Роберт. – Реальность – это не предположение, а состояние бытия. Мы не обучаем наших детей символам веры и не стараемся тронуть их души, прибегая к эмоционально нагруженной символике. Когда приближается пора ознакомить их с глубинами религиозного опыта, мы посылаем их карабкаться на скалы, а затем даем четыреста миллиграммов препарата. Непосредственно пережитый образ реальности способствует углубленному пониманию того, что есть что.

– И не забывайте пресловутую проблему власти, – вставил Виджайя. – Скалолазание связано с прикладной этикой; оно помогает предотвратить притеснение ближних.

– Словом, отцу моему следовало стать не только лесорубом, но и альпинистом, – заметил Уилл.

– Можно над этим смеяться, – с улыбкой проговорил Виджайя, – – но факты свидетельствуют о том, что рецепт действен. Да-да. Благодаря альпинизму мне удалось подняться над множеством искушений, толкавших меня помыкать ближними; и подниматься было нелегко, – добавил он, – потому как человек я довольно тяжелый, и вниз меня тянуло с большой силой.

– Но здесь может быть один подвох, – возразил Уилл, – карабкаясь вверх, дабы избежать искушений, можно сорваться и…– Вдруг вспомнив о том, что случилось с Дугалдом Макфэйлом, он осекся. Доктор Роберт продолжил за него фразу.

– Сорваться и разбиться, – сказал он тихо. – Дугалд поднимался один, – добавил он, – никто не знает, что произошло. Тело нашли только на следующий день. Воцарилось долгое молчание.

– И вы до сих пор уверены, что это правильная затея? – спросил Уилл, указывая бамбуковым посохом на крошечные фигурки, старательно карабкающиеся по отвесной скале.

– Да, до сих пор, – ответил доктор Роберт.

– Но бедная Сьюзила…

– Да, бедная Сьюзила, – повторил доктор Роберт, – и бедные дети, бедная Лакшми, бедный я. Но если бы для Дугалда не сделалось привычным рисковать своей жизнью, то всех нас пришлось бы жалеть по другим причинам. Лучше рисковать своей жизнью, чем убивать других людей или просто делать их несчастными. Мучить их оттого, что вы по природе агрессивны, но слишком предусмотрительны или невежественны, чтобы преодолеть агрессию, взбираясь по отвесной стене над пропастью. А теперь, – продолжил он другим тоном, – мне хотелось бы познакомить вас с окружающим ландшафтом.

– А я пойду побеседую с теми юношами и девушками, – сказал Виджайя и направился к подножию красных утесов.

Оставив Муругана с его научной фантастикой, Уилл проследовал за доктором Робертом через поддерживаемые колоннами ворота по широкой каменной площадке к храму. В дальнем конце площадки находился скромный павильон с куполом. Войдя туда, они приблизились к большому незастекленному окну и выглянули наружу. К горизонту, подобно сплошной стене из нефрита или лазурита, поднималось море. На тысячу футов вниз тянулась зеленая полоса джунглей. За джунглями громоздились уступы и ступенчато поднимались вверх бесчисленные поля, складываясь в огромную лестницу – дело рук человеческих, – к подножию которой примыкала обширная равнина: на дальнем ее конце, меж огородами и окаймленным пальмами прибоем, простирался город. Отсюда, с высоты, он был виден во всей своей блистающей полноте и походил на крошечное изображение города в средневековом часослове.

– Это Шивапурам, – сказал доктор Роберт. – А вон те здания на холме за рекой – большой буддистский храм. Построен несколько ранее, чем Боробудур; скульптура прекрасна, как и все, созданное в Дальней Индии. Они помолчали.

– В этом летнем домике, – продолжил свой рассказ доктор Роберт, – мы обычно устраивали пикники в дождливую погоду. Никогда не забуду, как Дугалд (ему было тогда около десяти) залез на подоконник и